Аркадий Ужанов - Двадцать пять лет в окопах холодной войны

Интересно, что среди чисто военных и морских наук было много сложных предметов, где широко использовались математические, физические, химические и термеховские выкладки. К ним можно отнести теорию устройства корабля, навигацию, астрономию, основы взрывчатых веществ и порохов, теорию артиллерийской стрельбы, приборы и правила управления огнем корабельной артиллерии и многие другие. И по всем этим предметам я имел пятерки. Потому, что интересно и потому, что нужно в будущей корабельной службе. Нашему интересу к этим наукам способствовал и блестящий преподавательский состав. Почти все преподаватели были высокообразованными офицерами, настоящими моряками, профессионалами, прошедшими суровую школу Великой Отечественной войны.

Что стоит один только капитан 1 ранга Тархов. Дворянин, еще при царизме окончивший Морской кадетский корпус. Он преподавал нам общую и мореходную астрономию. Был крупным теоретиком и практиком определения места корабля в море, в невидимости берегов. За разработку специальных астрономических таблиц для определения места корабля по высотам небесных светил удостоен Сталинской премии. Но особо в науке и в службе он не продвинулся. Видимо, мешало его прошлое. Мы, курсанты, уважали его и ценили. Он был асом мореходной астрономии. Обмануть его в этом деле было невозможно. Например, будучи с нами на практике и проводя занятия по определению места корабля по солнцу, он четко отличал самостоятельную работу от халтуры, сделанной «обратным ходом». Работенка эта, надо сказать, была нудная, хотя и таилась в ней своя поэзия.

Для расчетов имелись специальные таблицы. В них заносились результаты замеров высоты солнца через определенные интервалы времени, точное астрономическое время, параметры движения судна. Потом все эти данные обрабатывались с помощью астрономических таблиц, таблиц логарифмов, дифференцировались, интегрировались, интерполировались, экстраполировались, и на выходе получалось место корабля в море, характеризующееся географическими координатами – широтой и долготой. Мы же, стремясь упростить свою работу, брали у штурмана корабля широту и долготу и обратными вычислениями подтасовывали все цифры и числа. В результате получали высоту солнца. Наш «отец родной» усекал жульничество с первого взгляда. Хотя внешне таблица как таблица, все графы заполнены, высоты солнца есть, широта и долгота имеются.

Зная любовь Тархова к спиртному, на экзаменах мы всегда наливали в графин вместо воды водку. Перед началом экзамена он выпивал полстаканчика «воды», удовлетворенно крякал и раскладывал билеты строго по порядковой нумерации. Что открывало нам путь для разных комбинаций и успешной сдачи экзаменов.

Он нас частенько беззлобно ругал за какие-либо проделки. В ответ мы интересовались, неужели капитан 1 ранга такой безгрешный и никогда не совершал оплошностей. Он утверждал под наш дружный хохот, что в жизни совершил три ошибки:

– во-первых, стал морским офицером;

– во-вторых, женился на балерине;

– в-третьих, пошел нас, дураков, учить.

И, вообще, он рассказывал нам много интересных и поучительных баек. Разных хохм за ним числится большое количество, все не упомнишь и не перескажешь.

Молва приписывает ему такой эпизод. Во время часа обязательных физических занятий офицеров капитан 1 ранга Тархов сидел на скамеечке в парке училища и готовился к очередной лекции. Следует заметить, что Тархов был одним из самых старших офицеров училища. Я думаю, ему было за 50. Начальник училища контр-адмирал Филиппов, обходя свои владения, вышел на Тархова и поинтересовался, почему тот не на занятиях. Тархов молча сунул адмиралу в руки свой портфель и фуражку, выжал стойку на руках на спинке скамейки. Опустился и сказал адмиралу: «Вот когда ты, сынок, сделаешь так, тогда я буду ходить на занятия спортом». Тридцатишестилетний адмирал обалдел.

Интересно, как различными методами и способами нам прививалась любовь и необходимость глубины и разносторонности знаний. Помню, проходил летнюю практику на крейсере «Свердлов». Пришли мы на мелкий ремонт в Ленинград, на Балтийский завод. В это время подошла пора сдавать зачет по устройству корабля. Главный боцман крейсера мичман Добровольский погонял меня по тактико-техническим данным корабля. В смысле – водоизмещение, осадка, длина, ширина, высота борта, мачт, мощность, вооружение и его возможности, размещение помещений и т. д. Затем вывел меня на верхнюю палубу и начал тыкать в разные железяки: что, зачем, почему? Ну все я ему рассказал. Ответил на все вопросы: о якорях и цепях, брашпилях и румпелях, леерах и кнехтах, рымах и шпигатах и прочих там абгалдерах. Мичман сказал, что высоко ценит мое усердие в изучении корабля и готов поставить пятерку. И поставит. Если я отвечу на последний вопрос: сколько иллюминаторов на левом борту крейсера. Тут я поплыл. Он говорит: «Не беда, что не знаешь. Посчитаешь и будешь знать. Как посчитать? Прояви морскую смекалку». Пришлось идти к вахтенному офицеру, объяснять ситуацию, умолять его отпустить на пирс. Вахтенный офицер посмеялся над «причудами» боцмана и отпустил на берег, наказав сообщить число этих отверстий и ему, чего он не знает. Посчитал я эти проклятые иллюминаторы, докладываю мичману – 121. «Правильно, – говорит мичман, – ставлю тебе пятерку! Да, кстати, а сколько их на правом борту?» Я говорю, что столько же, сколько и на левом. Мичман говорит: «Брехня! Когда узнаешь, приходи за пятеркой». Тут я взмолился: «Товарищ мичман, ведь с правого борта корабля не пирс, и широченная Нева, на противоположном берегу которой шибко секретный завод, строящий подводные лодки. Ну как я посчитаю?» Он отвечает: «Я знаю, старшина, что ты отличник и на хорошем счету у своего начальства. Тебе нужна пятерка. Как будешь считать? Прояви морскую смекалку». Я решил схитрить. Взял в секретной части техническую документацию и посчитал на чертежах. Прихожу, докладываю – 123. Мичман сразу усек, откуда у меня это число, и пояснил, что во время одного из ремонтов количество иллюминаторов на правом борту изменилось. И что никто на корабле, включая командира, этого числа не помнит. Пришлось в очередное увольнение, когда мои товарищи отправились в кино, на танцы, тащиться на завод Марти. Благо на заводе тоже было много курсантов. И мне не составило большого труда пройти через проходную туда и обратно. Посчитал я эти иллюминаторы с помощью вахтенного офицера одной из подводных лодок. Молодой лейтенант с энтузиазмом включился в подсчет посредством бинокля. Их оказалось 122. Вернулся, доложил главному боцману. Мичман поставил мне пятерку, сказав, что из меня выйдет хороший офицер и что он согласился бы служить под моим началом, когда я дорасту до помощника командира крейсера. Он пролил мне елей на душу. Ибо я в то время мечтал служить на крейсере, начиная с командира башни главного калибра, и дорасти до командира корабля. Вот такая ненавязчивая, но поучительная школа.