Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том третий

Степан прервался: «Черт, совсем старый стал. Мне надо на южный берег заглянуть, с долгами расплатиться, а потом в Плимут ехать».

– Что-то дорого, – заметил Петя, глядя, как старший брат отсчитывает золото.

– Я если гуляю, Петенька, дак гуляю, – ответил Ворон. «Ты верно сказал, деньги сейчас не те, что были. Девственницы пятнадцатилетние нынче недешевы, милый мой».

– Бросил бы ты сие, Степан, – неохотно сказал брат.

– В Новом Свете и брошу, – Степан закрыл кошелек. «Я и на берег сходить не собираюсь, придется до Лондона потерпеть. Ты остаешься?» – он накинул плащ.

– Да, мне завтра с Джоном сидеть, и делами позаниматься надо, – Петя обнял брата. «Езжай осторожнее, дороги обледенели, лошадь не гони».

Степан прикоснулся губами ко лбу Пети, что он делал только изредка: «Да не умру я на суше, братик».

Ворон вернулся в усадьбу поздно, когда все спали. Отперев дверь кабинета, положив на стол счета по новому кораблю, полученные в Адмиралтействе, он заметил на полу что-то белое. Присев на край кресла, Степан развернул письмо. Листок заговорил с ним детским, задыхающимся голосом.

– Дорогой Стивен! – писала она. «Я знаю, что вы сейчас уезжаете в Новый Свет, и все время плачу, потому что я не могу быть без вас, потому что я вас люблю. Вы, наверное, думаете, что я маленькая девочка, и ничего не понимаю, но я вас люблю с того мгновения, когда мы встретились. Я всегда буду вас ждать, и даже если я больше никогда вас не увижу, тоже буду. Как писал сэр Томас Уайетт:

Внизу она приписала, торопливо чиркая пером: «Пожалуйста, сожгите это письмо! Пожалуйста!!!»

Степан бережно сложил листок. Он помнил сонет из той книги, что когда-то читала ему Маша. Тео немного изменила строки. Уайетт обращался к женщине.

– К Анне Болейн, – вспомнил Степан, – ладно, с утра с ней поговорю.

Взяв свечу, Ворон прошел к затихшим детским. Из-за двери невестки донесся плач девочек. Он постучал: «Помочь тебе?».

– Спасибо, они грудь взяли, – зевнула Марфа. «Петя в Лондоне остался, по делам?».

– Да, приедет на днях. Спокойной ночи тогда, – сказал он.

– Спокойной ночи, Степа, – в полудреме пожелала ему Марфа.

Закончив заниматься с детьми Писанием, он попросил: «Тео, ты не уходи пока». Девочка, зардевшись, опустила глаза.

– Спасибо тебе за письмо, – Ворон увидел, как она сглотнула рыдания. «Мне было очень приятно его читать».

– Простите, пожалуйста, – Тео сдерживалась, чтобы не заплакать. «Вы потеряли жену, вам очень трудно, а я лезу с глупостями».

– Это вовсе не глупости, – медленно сказал Степан.

– Если бы…, – прервавшись, он улыбнулся: «В общем, я рад, что ты мне написала».

– Вы никому не скажете? – Тео вытирала слезы.

– Разумеется, нет, – он улыбнулся. «О таких вещах не рассказывают, не волнуйся. Но письмо твое, если ты не против, я оставлю себе».

– Почему? – девочка, глядела на него зелеными, раскосыми глазами. Он потрепал темные локоны:

– У меня есть привычка хранить письма. Иногда я их перечитываю.

– Все? – она вздохнула.

– Только самые важные, – серьезно ответил Степан.

Она покраснела: «Стивен, а что у вас там?», – Тео кивнула на повязку.

Ворон усмехнулся. Все его женщины, рано или поздно, задавали такой вопрос. Смелые, как покойная Белла, сами проверяли.

– Она тоже смелая, – понял Ворон.

– Можешь посмотреть, – он откинулся на спинку кресла. «Садись ко мне на колени».

Она была очень легкая, пахло от нее по-детски, сладостями. Шелковое, темно-зеленое платье едва поднималось на груди, смуглую шею обвивала нитка жемчуга.

– Вам было больно? – Тео глядела на шрам. От его щеки пахло кружащим голову, теплым, пряным.

– Да, только я давно все забыл, много лет прошло, – Ворон почувствовал прикосновение ее горячих, быстрых губ.

Дверь скрипнула, прошуршали юбки, девочка исчезла, словно и не было ее в кабинете.

Степан потер щеку: «А почему бы и нет?»

– В Новом Свете индианки за спиной детей носят, – Ворон помог Марфе достать девочек из колыбели. «Руки свободны, удобно».

– Я Федосью так по стойбищу таскала, – Марфа улыбнулась. «Там слуг не заведено. Рыбу ловить, мясо разделывать, шкуры чистить, все с ней приходилось делать. Когда я в Чердынь через Большой Камень ехала на лошади, Федосья у меня тоже в перевязи сидела».

– Может, взять кого в помощь тебе? – спросил Степан, глядя как Марфа кормит девочек. «Я уеду сейчас, Петя тоже весной на континент отправится».