Екатерина Люмьер - Хрупкость

Аньель, который успел порядком измучить себя, не смог сдержать радостной улыбки.

– Благодарю вас, доктор. Когда мы сможем начать? Я бы хотел поближе познакомиться с вашей работой.

– Полагаю, не раньше конца первой недели декабря. Мне необходимо закончить иную работу, и тогда я смогу с вами встретиться вновь. Возможно, это произойдёт и раньше. Я сообщу. Дело в том, что каждый мой день расписан по минутам.

– Я понимаю, – кивнул Аньель, собирая свои записи, – в таком случае буду ждать от вас письма.

– Угостить вас скотчем? Вижу, вы несколько нервничаете.

Кристиан подозвал девушку и заказал две порции. Де ла Круа благодарно улыбнулся.

– Понимаете, в университете буквально каждый мой профессор сказал, что я занимаюсь сущей ерундой. Я беспокоился, что вы сочтете мои записи слишком поверхностными.

– Вам есть к чему стремиться. Но вам не много лет, а потому все впереди. – Мур улыбнулся до боли знакомой улыбкой. – Неужели вы сами додумались до таких мыслей?

– Не совсем, – честно признался Аньель. – Я взял за основу идею моего дяди о том, что расстройства психики могут быть связаны с неправильной работой головного мозга, и постарался развить ее как можно более полно. К сожалению, я не имел достаточно практического опыта, и поэтому ушел в построение гипотез. И я надеялся, что работа с практикующим алиентом позволит мне лучше понять и нащупать взаимосвязи.

– Ваш дядя – врач? Не слышал о подобных исследованиях, но теория совершенно не лишена смысла и может стать основой великого опыта изучения структуры мозга и его работы, его аномальной работы, если быть точным.

– Нет. Он скорее заинтересованная сторона. Мой отец страдает от болезни, – начал он, обдумывая, как лучше подать информацию в свете того, что он выяснил недавно. – Она поразила его еще до моего рождения, и всю свою жизнь я наблюдал за тем, как она разрушает его разум. Дядя все это время делал записи о его состоянии. Именно они и натолкнули меня на те мысли, которые я представил здесь.

Он положил руку на тетради и опустил глаза. Аньель чувствовал, что не говорит всей правды, но мог ли он признаться в том, что отец всю жизнь его обманывал? Это бы перечеркнуло полностью его работу.

– Я чувствую, что вы мне что-то не договариваете, мистер де ла Круа. – Кристиан сдержанно улыбнулся и сделал глоток скотча из уже принесенного бокала.

Аньель замялся и сделал большой глоток янтарного напитка.

– Недавно я узнал, что он хотя бы часть времени симулировал тяжелое состояние, чтобы не общаться со мной. Я не говорю, что он не болен, но картина его болезни слегка размыта.

– Жаль, что невозможно наблюдать вашего отца постоянно, чтобы точно понять, а к вам, видимо, он относится с некоторой осторожностью. – Тот сжал губы и покачал головой. – Хороший экземпляр, видимо, раз уж было возможно сделать столько наблюдений и записей.

– Я сам делал кое-какие записи на протяжении нескольких месяцев, – он открыл одну из тетрадей на нужном месте, – и постарался, чтобы они были как можно более подробными и непредвзятыми. Но вы правы, он боится меня. Я так и не смог построить с ним доверительных отношений.

– Видимо, кроме вашего дяди, никто не смог, – добавил Кристиан, прежде чем начать вчитываться в строчки.

Юноша лишь кивнул и беспомощно улыбнулся. Он чувствовал, что между ним и доктором Муром возникает понимание, которое прежде было у него лишь с Виктором. Эта мысль приятно согревала. Их встреча пролилась около двух часов, пока они обсуждали интересующие их темы. Прикончив по бокалу скотча, они вышли на улицу, где Кристиан предложил проводить Аньеля обратно до моста, где они встретились. Дождь перестал, но улицы уже давно опустели. Добравшись до общежития, де ла Круа на мгновение остановился и задумался. Ему отчаянно хотелось рассказать Чарли о встрече с доктором, но он поклялся сохранить встречу в тайне. Доктор Мур уверил его, что, поскольку его исследования носят сенсационный характер, их необходимо сохранять в тайне, а встречи с ним в людных местах впредь могут вызвать подозрения у тех, кто выступает против новых идей в их науке. Будущую встречу решено было провести в Лондоне подальше от любопытных глаз. Доктор Мур обещал сообщить о месте заранее в письме.

Когда Аньель вернулся в комнату, то встретил лишь пустоту и записку, что Чарльз ужинал с Изабеллой де Гау недалеко от университета, и что он придет не раньше, чем отбой. Аньель взглянул на часы. До отбоя оставалось не больше получаса. Он почувствовал, как стремительно портится его настроение. В душе вновь вспыхнуло неуправляемое пламя. Он сжал руку, в которой держал записку, с такой силой, что когда он раскрыл ладонь, то обнаружил четыре аккуратных ранки. Это разозлило его еще сильней. С низким рычанием, он принялся сбрасывать учебники Чарльза со стола. В этот момент ему хотелось устроить полный беспорядок, и он с трудом сдерживался, чтобы не сделать этого. Злость никак не утихала. Он чувствовал, как кружится и горит его голова.