Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том шестой

– Купишь ей городские подарки, у нас наряд на сутки, – у Вити затряслись руки.

– Меня переводят в дальнее место, – он незаметно оглянулся, – при проклятых псах не отыскать заточки, – Максим искусно прятал заточку в шконке. Витя понимал, что все бесполезно.

– Вскрой я вены, меня спасут и пришьют членовредительство, – он вытер влажные глаза, – больше пятнашки мне не дадут, но могут до конца срока отправить в БУР и требовать работы на СССР, будь он трижды проклят, – на тумбочке возник стакан мутного чая.

– Пожалуйста, Виктор Алексеевич, – шестерка деликатно стушевался. Русский вохровец недовольно спросил:

– Какого черта вы здесь делаете, граждане заключенные? Рабочий день не закончен, – Витя услышал спокойный голос Максима:

– Зэка поранил руку. Я, как бригадир, сопровождаю его в фельдшерский пункт, – под землей по настоянию Вити завели вырубленную в породе дыру с покрытым клеенкой топчаном и аптечкой первой помощи. Витя рассудительно сказал начальнику:

– Иван Алексеевич, на предприятиях непрерывного цикла существует экстренная медицинская помощь. В гражданской шахте всегда дежурит фельдшер. Зачем прерывать производственный процесс, если можно разобраться с мелкой травмой на месте? – за работу под землей полагались хорошие надбавки. Как и предсказывал Витя, госпитальный персонал обрадовался возможности зашибить лишний рубль.

– Пункт создаст дополнительную мотивацию для заключенных, – добавил он в разговоре с начальником, – человек лучше работает, когда он чувствует заботу о себе, – Витя, наконец, обернулся. Руку отцу перевязали тряпкой.

– Это для вида, – понял Лопатин, – чтобы замазать глаза вохре, – он заставил свой голос звучать спокойно.

– Видите, парни, – Витя взял рюкзак, – меня переводят. Здесь работа пошла, как по рельсам, – он кусал губы, – пора отправляться дальше, – Марсель ничего не мог сказать.

– Я не могу броситься на вохру, – понял Механик, – меня пристрелят на месте. Я должен выжить и вернуться к Тате и девочкам, но почему такой ценой… – он почувствовал на запястье железные пальцы Максима.

– Я прошу вас, – неслышно шепнул Спартак, – не надо. Пожалуйста, месье Марсель, не делайте ничего необдуманного, – Максим откашлялся:

– Очень жаль, приятель. Удачи тебе на новом месте, – задержавшись рядом с отцом, Витя ощутил касание его руки.

– Пожалуйста, Господи, еще мгновение, еще… – Витя одними губами сказал:

– Я люблю тебя, папа. Мы обязательно увидимся, – сын шагнул вперед, вохра загремела сапогами.

– Виктор, – Марсель рванулся за ним, Максим вовремя задержал его, – Виктор, сыночек..

Прямая спина в синей лагерной робе исчезла во тьме каменного коридора.

По окончании поверки на пустынном дворе номерной колонии осталась длинная колонна грузовиков. Машины запускали на зону в половине шестого утра. Из Аксу колонна выезжала в пять. Грузовики шли по неожиданному в голой степи хорошему шоссе. Дорогу выстроили четверть века назад.

– Ты тогда подростком был, – сказал Виллему один из опытных шоферов, – а я той порой с войны вернулся, семью завел. Шоссе зэка возводили, – он сплюнул в пыль, – здесь все их руками построено…

Виллем рассматривал выложенную кирпичами дату: «1952». Рудничный склад, приземистый барак, тоже помнил времена министра Берия.

Во время поверки шоферам не разрешали покидать кабины, но Виллем хорошо видел зэка. Сегодня он заметил в молчаливых рядах бритоголовых мужиков не только кузена Максима и месье Механика, но и имевшего на редкость здоровый вид Маленького Джона. Барон велел себе не бить тревогу. Виктор мог заболеть и остаться под землей.

– Или он в госпитале, – Виллем бросил взгляд в сторону краснокирпичных зданий администрации, – надо подождать минут пять и устроить очередную поломку, – в колонне никто не удивлялся неисправностям его Зила. Колымага бегала по здешним дорогам с хрущевских времен.

– Только теперь она таскается, – Виллем закурил, – но я не хочу думать о Хрущеве или Берия. Лучше я подумаю о доме, – гремели кузова, выл рудничный транспортер.

– Словно у нас в старые времена, – улыбнулся барон, – только наш транспорт был с эмблемой компании и в воздухе висела угольная пыль, – урановая руда считалась опасным грузом, но шоферам не выдавали противогазы.

– Потому что кузова закрытые, – Виллем вгляделся в полутьму склада, – вот и нужный мне подъемник, – под сиденьем машины лежал аккуратно сложенный ветхий лагерный наряд.