Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том шестой

В Аксу он легко достал нужные вещи. Жена кореша Сереги, соседа по общежитию, работала вольнонаемной в прачечной зоны неподалеку от поселка. Серега не удивился просьбе Володьки. Спецовки шоферам выдавали скупо. Половина колонны таскала для ремонта синие робы зэка.

Виллем провел рукой по бритой голове. Парикмахерская в Аксу помещалась рядом с единственным поселковым магазином. Стригли там, как выражалась Марта, под одну гребенку. Виллем помнил фасоны со времен своего карагандинского детства.

– Бокс, полубокс и под машинку, – он отпил сваренного Мартой кофе, – потерпи, осталось немного, – он медленно продвигался в очереди.

– Аннет меня таким не видела, – нежно подумал Виллем, – пока я доберусь домой, волосы отрастут, – он поймал себя на улыбке.

– Мальчику два с половиной года, – теперь Виллем знал, как зовут его сына, – жаль, что фотографию сюда не прислать, – товарищ Бергер исправно сообщал Волковым семейные новости. Из недавнего письма они узнали, что Аарон Горовиц, наконец, вернулся из плена.

– Он, словно я, был Робин Гудом, только в Азии, – Виллем развеселился, – я гулял по саванне Грешником, а он по джунглям – Странником. Он молодец, крепкий парень, – по мнению Виллема, Максим и месье Марсель тоже не сломались.

– Наследный герцог отъелся в Караганде, – его очередь подходила через две машины, – но где, все-таки, Виктор… – Виллем велел себе не волноваться зазря.

– Внизу я все узнаю, – он репетировал поломки с Мартой в пустом гараже ГОКа после окончания смены, – судьба парней зависит от нас. Если мы провалим миссию, они могут навсегда сгинуть в СССР, – Виллем прочел и о судьбе свояка Моше Судакова.

– Пропал без вести, – вздохнул барон, – вряд ли он выжил. Даже если он в плену, то арабы не щадят евреев, – Виллем, впрочем, не сомневался, что Моше попробуют отыскать.

– Элиза упорная, словно дядя Эмиль, – мотор зачихал, – теперь у него два внука, а скоро появится третий…

Из-под капота поползла струйка дыма. Марта намеренно не чинила систему охлаждения в его машине. Задний грузовик загудел, шофер высунулся из кабины.

– Володька, – заорал парень, – не задерживай движение, за тобой очередь, – Виллем отозвался:

– Проклятая, – он прибавил крепкое словцо, – опять подвела. Я отведу машину и займусь починкой, – Зил осторожно пополз к бетонной стене рудничного склада. Подъемники шли вниз пустыми. Выпрыгнув из машины, открыв капот, Виллем спрятался за кузовом.

– Надеюсь, я не останусь в тряпках зэка, – хмуро подумал он, натягивая лагерную робу, – ладно, Арденнский Вепрь, делай, что должно и будь, что будет…

Пробравшись между завалами руды, он остановился у пустого подъемника. Виллем выучил расписание движения платформы наизусть.

– Штука работает автоматически, – он нырнул в распахнутые сетчатые двери, – внизу меня тоже ждет транспортер, но с ним я справлюсь. Шахтер остается шахтером, даже положив на полку каску и лампу…

Он захватил из кабины дрянной советский фонарик. Заверещала сирена, над сходящимися дверями замигала красная лампочка. Стальные плиты пола дрогнули, Виллем невольно перекрестился. Платформа пропала в ледяной сырости шахты.

Исцарапанные руки Механика удерживали крашеную облупившейся зеленью флягу. Вещицу привез на зону сын. Фляга осталась у Виктора со времен службы на дисциплинарном судне.

– Я мог завести термос, – весело сказал сын, – но фляжка меня никогда не подводила, – на боку криво вывели: «Виктор Лопатин, Аральск». В последние дни Марсель не расставался с флягой.

– Словно мальчик со мной, – он сглотнул слезы, – получается, что я его предал, – Максим и вернувшийся третьего дня на зону Маленький Джон пытались его утешить, но все было тщетно.

– У вас нет детей или они еще малыши, – хмуро сказал Марсель, – Виктор мог разгуливать на свободе, однако он рискнул расстрелом, чтобы увидеть меня. Теперь неизвестно, выживет ли он, а если выживет, то мы можем не увидеться, – Марсель велел себе не терять надежду.

– Максим прав, – он отхлебнул спитого чая, – Виктор на особом счету в здешних зонах, он ценен для проклятых сатрапов. Его не тронут, но вряд ли он подпадет под амнистию с его расстрельной статьей…

Механик не хотел считать срок сына, но все равно посчитал. Виктор должен был выйти на свободу в восемьдесят шестом году.

– Осталось двенадцать лет, – тяжело вздохнул Марсель, – и неизвестно, что случится со мной, хотя пока я вроде в порядке, – несмотря на свои полвека, он чувствовал себя отлично. Спартак не подпускал его к отбойным молоткам.