Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том шестой

– Он сел по моей статье, – воронежский Юра отрапортовал начальнику, – убийство по неосторожности. Интересно, что случилось, – парню на вид было лет двадцать, – но на зонах о таком спрашивать не принято… – собственный голос казался Павлу далеким, отстраненным.

– Гражданин Левин Павел Наумович, – спокойно сказал он, – сорок седьмой год, номер П-947, – совпадение казалось ему счастливым, – статья девяносто третья, часть первая, – Павел помолчал, – двенадцать лет лишения свободы… – собаки залаяли, засвистел подогнанный на перрон локомотив.

– Нас выведут на пути и прицепят к отходящему поезду, – понял Павел, – знать бы, куда мы отправляемся, – черные тени птиц метались в багровом свете заката.

– Какая разница, – сказал себе Павел, – там, где нет людей, надо оставаться человеком, – начальник конвоя зычно крикнул:

– Посадку разрешаю. Граждане заключенные, по моей команде, шагом марш, – колонна зэка поползла к распахнутым дверям вагонзаков.

Пыльную комнатушку окраинного почтового отделения осенял кривовато выписанный лозунг: «Все на выборы в Верховный Совет СССР. Голосуйте за блок коммунистов и беспартийных!». Очередь двигалась медленно. От скуки Исаак рассматривал красочный плакат на стене. Владимир Ильич, окруженный трудящимися, советовал гражданам страны советов работать по-революционному. Исааку показался знакомым парень слева, в сдвинутой на затылок серой кепке.

– Точно, – он присмотрелся, – это Павел. Наверное, плакат рисовал кто-то из его знакомых художников, – губы Исаака привычно зашевелились, – возношу глаза мои вверх, откуда придет мне помощь? Только от Господа, Создателя неба и земли, – письмо от матери из Сыктывкара они получили третьего дня. Детям Фаина Яковлевна всегда писала на идиш.

– Мы все перевели тете и дяде, – Исаак вздохнул, – бедный Павел, пока непонятно, куда его отправили, – дядя Иосиф, как они с Сарой называли Джо, мрачно сказал:

– Этого стоило ожидать. Ясно было, что после ареста его не отпустят на свободу, – об аресте Павла они узнали в мае из письма с московским адресом. Мистер Циммерман возвращался в Америку.

– Павел успел сказать мне кое-что важное, – Исааку показалось, что рука дипломата запнулась, – он просил передать тебе эти сведения… – письмо Исаак сжег, но номер ячейки и шифр запомнил назубок.

– Теперь это моя ответственность, – спокойно подумал он, – маме я и так помогаю, а насчет баптистов я посоветуюсь с папой, но ничего некошерного здесь нет. Талмуд разрешает нам поддерживать неевреев ради путей мира, – Исаак с сожалением думал о скором отъезде из Караганды.

– Я здесь прижился, – хмыкнул он, – и даже преподаю старикам Тору и Мишну, – Исаак встречался с учениками в городском парке. Милиционеры не обращали внимания на юношу с книгой на коленях, разговаривающего с пожилыми людьми.

– Но мне надо возвращаться в Малаховку, – Исаак поймал заинтересованный взгляд казашки в синем почтовом халате, – только сначала я должен довезти всех до границы…

Он зашел в отделение в надежде на телеграмму из поселка Аксу. В кошелке на руке Исаака болталась собственноручно зарезанная им курица. На окраинах многие держали птицу и были рады лишней паре рублей. Исаак протоптал дорогу и к паре стариков, владельцев кроткой белой козочки. Сара ловко делала кефир, тетя Маргарита научила сестру ставить сыр.

Они вернулись, как весело говорила тетя, к женскому и мужскому общежитию, но Исаак часто ночевал у приятелей по гаражу..

– Тете и дяде надо побыть вместе, – он покраснел, – ничего, скоро все закончится и у них родятся дети, – прошлой неделей Исаак навестил ювелирный магазин на привокзальной площади. Кольцу невесты полагалось быть гладким, без камней и украшений.

– Но это только сейчас, – утешил себя Исаак, рассматривая острое сияние бриллиантов, – потом я подарю Михаэле все самое лучшее, – отсчитав восемьдесят рублей, он получил от продавщицы бархатную коробочку. Исааку надо было написать письма невесте и раву Бергеру. Он надеялся, что Михаэла согласится стать его женой.

– Но неизвестно, когда мы увидимся, – Исаак каждый день рассматривал ее фотографию, – хорошо, что она получила мой снимок, теперь она знает, как я выгляжу, – судя по томным взглядам почтовой барышни, выглядел он хорошо.

С приходом весны дядя Иосиф каждый день выгонял его заниматься спортом в парк. Они бегали кроссы, подтягивались на турнике и перебрасывались мячом. Обнаружив заброшенную площадку с потрескавшимся асфальтом, дядя обрадовался.