Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том шестой

– Меня завтра судят, а Ленечка читает мои творения с трибуны, – он развеселился, – но теперь я, как Аня, стану законником и займусь защитой прав заключенных, – Павел надеялся на свой хороший слог и бойкое перо.

– Не хочу читать советскую дребедень, – он вернулся к аккуратным строкам, – пошли они все к черту, я больше не баловень режима, – Ария принес ему и передачу из Сыктывкара.

– Я сама вязала свитер, Павел Наумович, – перо скользило дальше, – мама меня похвалила. Павел Наумович, пожалуйста, не теряйте надежды. Мы читаем за вас Псалмы. Царь Давид обещал, что благословенные Господом наследуют землю, а нечестивцы истребятся, – Павел невольно улыбнулся, – так и случится. Павел Наумович, – ее перо запнулось, – это не кошерно, но я прочла все ваши книги в городской библиотеке и все рассказы в «Юности».

Я тоже пишу рассказы, но я не пионерка и не собираюсь вступать в комсомол, – в ее почерке чувствовалась твердость, – поэтому я не посылаю их в «Костер» или еще куда-нибудь. Можно ли показать рассказы вам, только я не хочу вас обременять… – она подписалась с неожиданно изящным росчерком: «Искренне вас уважающая Ривка Бергер». Павел налил себе еще кофе.

– Семен Львович, вы позволите, – он кивнул на конверт, – я хотел бы ответить на письмо, – адвокат отозвался:

– Я все отправлю. Пишите, Павел Наумович, время у нас есть, – Павел аккуратно вырвал листы из общей тетради за сорок восемь копеек. Адвокат принес ему несколько таких.

– Я подумал, что вы хотите, – он неожиданно смутился, – вернуться к литературной деятельности, – Павел хотел.

– Но не сейчас, – понял он, – сначала мне надо очиститься от всего советского. Пусть я и притворялся, но яд должен выйти из крови, – разгладив листы, он принялся за ответ Ривке Бергер.

Серебристый музыкальный центр приветливо замигал зеленым огоньком. Над лазоревой водой еще тихой Москвы-реки, над деревьями Парка играл золотой рассвет. По Крымскому мосту проносились немногие машины. На Воробьевых горах вздымались башни университета, в открытое окно террасы доносился легкий шум просыпающегося города.

– Московское время семь утра, – бодро сказал диктор, – сегодня пятница, седьмое июня. Ожидается теплая погода, во второй половине дня возможна гроза, – на розовеющем небе пока не появилось даже облачка. На раскаленной сковороде зашипел бекон, Саша взялся за лопаточку. С утра он предпочитал поесть как следует.

– Лара с Мотей пусть спят, – он прислушался, – мы вчера засиделись заполночь, с тортом и подарками, – Мотя закончил год на круглые пятерки. Сын был командиром октябрятской звездочки.

– Я стал бы и командиром пионерского отряда, – горячо сказал Мотя, – только в суворовском училище их, кажется, нет, – Саша подтвердил:

– Там взводы и роты. Суворовцы пионеры, но в остальном у них военная дисциплина. Однако не хвались, милый, – ласково пожурил он сына, – ты пока даже не пионер, – Лара подмигнула мальчику: «Но непременно будешь».

Ожидая скорого отъезда на юг, Мотя складывал рюкзачок. В висящем на большом американском холодильнике календаре мальчик обвел красным карандашом десятое июня. Отсчитав еще десять дней, Мотя аккуратно написал: «Сестричка». Саша всегда улыбался, глядя на холодильник.

– Все ждут девочку, – понял он, – Лизоньку. Но если родится мальчик, мы назовем его Марком, Ларе это будет приятно, – Саша, правда, недолюбливал адвокатов. К его неудовольствию, Фокусника защищал звезда советской юстиции, как его звали и в глаза, Семен Львович Ария. Саша терпеть не мог новоявленного Кони и его неизменного помощника, изысканно вежливого адвоката, чью фамилию он запамятовал.

– Бывший военный юрист, – Саша пощелкал пальцами, – он защищал Лопатина на фарсе, устроенном флотскими… – Саша не доверял ни армии ни, тем более, военным морякам.

– Они всегда были себе на уме, – заварив кофе, он устроился за столом индустриальной стали, – взять хотя бы адмирала, едва не изгнавшего меня с корабля, – милицейское ведомство Щелокова тоже стало отличаться независимостью.

– Помножим ее на южную медлительность, – меланхолично сказал Саша, – и получим результат, вернее, его отсутствие, – пока проверка автоколонн, базирующихся в Караганде, ничего не дала. Документы в отделах кадров содержались кое-как. К неудовольствию Саши, тамошнее милицейское начальство не спешило выполнять задание.

Саша, впрочем, не мог их винить. После ареста полковника Эпельбойма, оказавшегося преступным воротилой, в МВД Казахстана полетели головы. Саша не сомневался, что коллеги бывшего полковника сейчас больше обеспокоены сохранностью своих постов.