Юрий Торубаров - Далекий след императора

В город врываются рыцари. Князь с группой литовцев, с ними и Камбила. Где Руссинген, никто не знает. Быстро тает отряд смельчаков. Остались Маргер и Камбила. Князь весь изранен. Кровища так и льёт с него.

— За мной! — командует он пруссу.

Они спускаются в подземелье. Там спрятана княгиня. Она уже по одному виду мужа поняла о своей участи. Но лицо её спокойно. Она достойно примет смерть. Но прежде чем это совершить, он берёт за руку Камбилу и отводит его в глухой угол. Там князь открывает потайную дверцу.

— Брат! — заговорил он, — я знаю, что и ты готов принять смерть. Но мы умираем на своей земле. Иди к себе, там расскажешь о нашей смерти, и пусть ваши люди отомстят за нас! — сказав, он обнял Камбилу.

За спиной раздался шум.

— Иди! — с каким-то нажимом приказал он. — Иди, — и подтолкнул его к проходу.

Князь мог опоздать. Но невесть откуда появилась жрица и с ножом в руках бросилась на врагов, те подняли её на копьях. Этого мгновения хватило князю, чтобы он вонзил меч в своё сердце.

— А ну, вставай! — возница кнутовищем толкнул Егора, который крепко спал, обняв мешок с шерстью.

Парень открыл глаза и непонимающе посмотрел на мужика.

— Тово... приехали! — пояснил тот, спрыгивая на землю.

Соскочил и Егор, подозрительно оглядываясь кругом. Ему почудилось, что он попал в какой-то иной мир, который он себе и представить не мог. «Надо же такое! Изба на избу поставлена! А там, вдалеке, даже три друг на друге стоят! Да как это можно? А это ещё что за чудо за рекой? Стена какая-то. А за ней видны церковные купола. Что же это такое?» Он подошёл к вознице и взял его за локоть. Тот оглянулся:

— А чё ето такое? — сгорая от любопытства, Егор показал пальцем на стену через реку.

Возница мельком глянул:

— А... детинец, — бросил он, вновь осматривая воз, и прикидывая, с чего начать разгрузку.

Егор не понял и взглянул на него вопросительно. Тот, почувствовав взгляд, повернул голову в сторону парня.

— Понимашь... как те сказать... ну... кремник, — пояснил тот.

— А-а, — как-то неопределённо протянул парень.

— Ступай, отворяй ворота! — приказал возница.

Так началась новая жизнь Егора в Великом Новгороде.

Двор боярина был богат. Тут и конюшни, и скотный двор, хранилища, ремесленные холобуды, откуда доносился звон молотка, да из окон валил дым с запахом калёного железа. Но особенно поразили Егора хоромы. Они были в два этажа. Там, у них в деревне, боярский двор был гораздо беднее: небольшая конюшня, такой же скотный сарай. Хоромы, как у всех в деревне, одноэтажные. А тут.... Надо же! Широкий, в несколько ступеней, крылец под навесом. Удивили окна. Через них было видно, что делается внутри. Парню подумалось, что там ничего нет.

— Эй, — Егор окликнул возницу, — а кто слудь [10] Слудь — слюда. , — он показал на окно, — вытащил?

Возница догадался и рассмеялся от души.

— Там стекло...

— Стекло? — переспросил Егор.

— Стекло, — ответил тот и пояснил: — это вместо слуди. Понял?

Парень неуверенно кивнул.

— Ладноть. Потом все узнат и про стекло, и про дитинец, а щас бери... — сам взял два мешка с шерстью, под которыми лежали мешки с зерном.

Егор легко подхватил под мышки пару мешков с зерном, чем очень удивил возницу:

— Однако ж...

Егор пошёл за ним.

Поселили парня в подволок [11] Подволок — чердак. над конюшней. Там уже жили два немца. К Осипу они попали случайно. Нанимались к одному боярину, да пока собрались приехать, того литовцы убили. Возвращаться домой с пустыми руками не хотели. Вот боярин взял их и, как сказал, временно. Да за делами забыл про них. Те, однако, прижились и о себе не напоминали. Осипу нужны были умельцы работать с металлом. Они плели кольчуги, собирали пластинчатые латы, делали серпы, косы, замки... А им нужны были помощники: выжигать уголь, ездить к заливу за рудой и помогать выплавлять металл. Тут уже трудились двое литовцев. Но они не справлялись. Вот и решил боярин задарма взять поправившегося ему молодца, пусть-ка поучится. Смотришь, и сам станет умельцем. Что ему в деревне киснуть? Не знал боярин, что у Егора появилось одно тайное желание: заработать тридцать рублей и отдать их боярину, чтобы со спокойной совестью вернуться домой. «Домой!» — с тоской думал он. Но, признаться, не так тосковал он по дому, как по ней, дорогой его сердцу Марфуше. Он с нежностью, простив ей тот невольный крик, вспоминал, как она, не боясь родительского осуда, вопреки словам матери твёрдо заявила: «Нет». Ему родители рассказали, как она осадила мать. «Только бы вот... не отдали её. Но нет! Она будет ждать меня!» — почему-то самоуверенно думал он. «Но!» — машет парень кнутом, погоняя коней, тянущих короб с рудой. Немцы определили его возницей в помощь литовцам, которые занимались доставкой руды. И так месяц за месяцем, между немцами и литовцами. К концу года он не заметил и сам, как чисто научился говорить на обоих языках. Удивлялись таланту русского парня и немцы, и литовцы.