Джанет Скеслин Чарльз - Библиотека в Париже

– Вы очень добры, уделяя нам так много времени.

– Это нетрудно, если вы верите, а я верю в вашу библиотеку.

Я подумала о том, чтобы отдать свое сердце Полю…

– А что, если вы ничего не получаете взамен?

– Не уверена, что, отдавая, следует чего-то ждать. – Маргарет насмешливо посмотрела на меня. – А вы что здесь делаете в полном одиночестве?

– Занимаюсь инвентаризацией.

– Вид у вас невеселый.

– Со мной все в порядке.

– Да, это я вижу, – беспечно произнесла она. – Здесь, наверху, очень душно. Вам нужно глотнуть свежего воздуха.

Оказавшись снаружи, с «Дамой с собачкой» под мышкой, я повела Маргарет в боковые улочки.

– Куда мы идем? – спросила она.

Я нахмурилась. Находится ли участок Поля на рю Вашингтон?

Мне приходилось видеть неудавшуюся любовь. Теперь я хотела видеть удавшуюся. Мне необходимо было знать, чувствует ли Поль то же, что и я? У меня теперь была работа, я становилась все более независимой. Надо рискнуть.

– Все в порядке?

– Я…

Я не знала, как выразить свои чувства, да и в любом случае Маргарет была космополиткой, вряд ли ее могли заинтересовать мои проблемы.

– Вы хотели бы пойти на прием в посольстве в День взятия Бастилии?

Я повернулась к ней:

– Вы серьезно?

– Конечно! Мне хочется немножко вас развеселить. Заходите ко мне домой, мы вместе соберемся. Вы можете позаимствовать одно из моих платьев… Ну, если вдруг у вас нет подходящего…

Я уже почти не слышала ее. Я увидела здание участка. Ура! Я резко остановилась. Маргарет опасливо посмотрела на забранные решетками окна. Когда из здания вышли несколько красавчиков-полицейских, ее лицо осветилось пониманием.

– Вы, случайно, не надеетесь увидеть одного из ваших читателей? Полагаю, он все-таки констебль, а не грабитель!

– Так и есть.

– Идемте поздороваемся.

– Папа́ это не понравилось бы. Он говорит, в участках полно преступников.

– Ваш отец здесь?

– Нет.

– Тогда я не вижу, почему мы не можем войти!

Она преспокойно открыла деревянную дверь и втолкнула меня внутрь.

Тусклый свет с трудом пробивался сквозь сигаретный туман. Сидевший на скамье прямо рядом со мной мужчина в одной рубашке злобно покосился на меня. Я прижала к груди томик Чехова. Мужчина придвинулся ближе ко мне, я отступила в сторону. Может быть, Поль примет предложение папа́ и больше не будет работать здесь. А может, он никогда здесь и не работал. Я просто идиотка! Мне не следовало сюда приходить. Повернув к выходу, я вдруг ощутила чью-то руку на своем локте. Я отпрянула, готовая двинуть наглеца Чеховым, но вместо того увидела озабоченные голубые глаза.

– Когда я мечтал о том, чтобы снова увидеть вас, то никак не думал, что это случится здесь, – произнес он.

Я опустила книгу:

– Вы хотели увидеть меня снова?

– Конечно. Но после того, как я смутил вас перед начальством…

– Вы меня не смущали. В любом случае мы скучаем по вас… в библиотеке.

– Я тоже скучаю… по библиотеке.

Я ждала, что он скажет что-нибудь еще, но, когда он промолчал, заговорила сама:

– Мне пора идти. Меня ждет подруга…

– Моя смена только что закончилась, могу я пригласить вас обеих перекусить?

В бистро щеголеватый официант в черном блейзере и галстуке-бабочке отвел нас к тихому столику у задней стены, подальше от копов, которые уставились на нас поверх кружек с пивом. Хотя ни один из них не показался мне знакомым, я подумала, не приходил ли кто-нибудь из них к нам на воскресный обед.

С кухни доносился аромат печеных яблок, от которого рот наполнялся слюной.

– Чем это так потрясающе пахнет? – спросила Маргарет.

– Перевернутый торт с яблоками, – ответила я. – Третий из моих любимых десертов, после профитролей и шоколадного мусса маман.

– Четвертый из моих любимых, – добавил Поль.

– Я никогда не пробовала, – сообщила Маргарет, – но уверена, что он станет моим новым любимчиком.

Внезапно смутившись, я смахнула с клетчатой скатерти хлебную крошку. Маргарет одними губами произнесла: «Поговори с ним!» Молчание становилось все громче, пока я придумывала, что сказать. Наверное, я могла бы спросить Поля о его работе. Я подумала о папа́, который возвращался со службы домой в дурном настроении и жаловался на разных негодяев, с которыми ему приходится иметь дело. Мы с Реми никогда не могли понять, говорит он о преступниках или о коллегах.

– А почему, собственно, вы решили стать полисменом? – наконец выпалила я.

– Одиль имеет в виду, что это ведь такая опасная работа, – поддержала меня Маргарет. – Она мне рассказывала, как сильно восхищается людьми в синих мундирах.