Николай Болотов - РУСЬ – нетривиальная история

объясняют особенности их генома, как приспособления к холодным условиям (большая масса тела способствует удержанию тепла). Но совершенно не задаются вопросом (повторюсь ещё раз): – Как выживали эти гиганты в ледниковую зиму на подножном корме тундры и лесотундры?!

Согласно справочным материалам тундровые ландшафты характеризуются небольшими значениями биомассы, примерно равными биомассе сухих степей и пустынь (10—25 ц/га). Да и состоит она преимущественно из мха, лишайников, мелкой травянистой растительности, кустарниковой березы и грибов.

Все мы часто видели множество картинок, натурально воспроизводящих облик, скажем, мамонта, волосатого носорога, гигантских оленей и т. п…. Поведайте мне, как эти гиганты вообще могли питаться мхом и лишайниками?

Ну, да ладно, не будем одолевать нашу заскорузлую библейскую палеонтологию такими детскими вопросами, а обратимся к расчётам. Посмотрим, сколько растительности должен съедать один мамонт. Я не буду брать в расчёт Императорского мамонта, который достигал высоты 5,5 метров и массы 14 тонн (в 2—2.5 раза был крупнее современного африканского саванного слона). Но ведь почти все остальные подвиды были под стать современному африканскому сородичу!? А тот в райских условиях тропической саванны пожирает до 300 кг растительности в день. Я не ведаю, сколько точно мог съесть мамонт, но в условиях северной полупустыни, особенно зимой (чтобы выжить), никак не менее 450 кг!

И я не представляю себе, каким способом или каким органом своего организма мамонт разгребал снежок, чтобы добраться до кустика мха….. Тем не менее, вообразим себе картину: стадо мамонтов в числе 100 голов медленно движется по тундре и буквально выедает всю растительность до последнего кустика – 100 мамонтов помножим на 450 кг и получаем пожираемую массу 450 центнеров. Делим 450 центнеров на среднюю производительность доступной биомассы тундры в 17,5 центнеров на 1 га, и получаем 25,71 гектара «выжженной земли», на которой больше ничего не растет, и которая может восстановиться только чрез годы……. Об этом следовало бы подумать!

Но теоретические мамонты про то, как и наши палеонтологи, не задумываются, и за год, таким образом, опустошают без малого 10 000 гектаров или 100 квадратных километров!

И если принять во внимание, что подобных стад было многие тысячи в приледниковой зоне, то очевидно, что всей её биомассы хватило бы на месяц – другой.

И как тут быть?

На эту загадку современная палеонтология «наворачивает» тысячекилометровые миграции доисторических травоядных по лесным таёжным дебрям. Демонстрируя полнейшую чушь «научного мышления», которое до сих пор не признаёт гениальную в своей простоте догадку Льва Гумилёва.

Во время всех ледниковых периодов, сменяемых временными потеплениями ситуация приледниковья мало менялась. Просто ледники отступали на север, и зона приледниковой степи следовала за ними. А причиной этому было только одно обстоятельство – малое среднегодовое количество осадков этой зоны. Их было мало летом для формирования древесной растительности и также мало зимой, но достаточно для того, чтобы с понижением температуры баланс выпадающего снега и таявшего летом опять смещался в сторону устойчивого оледенения.

Такая игра природы на лезвие ножа продолжалась около 700 000 лет. За это время ледники наступали и отступали раз восемь.

И вместе с ними на юг либо на север откочевывали массы животных специфической фауны, частью которой был гоминид – снежный человек.

Где-то посредине этого процесса, в Европе и Азии появился неандерталец (см. рисунок 10 – схему его местообитания в Евразии).

Эту схему я привожу опять же в конфронтации с современной палеоантропологией. Она обозначает огромный ареал неандертальца, в котором были найдены остатки его скелета. Но это не среда его появления как такого. Это места, в которых он существовал в разные времена.

В Европе это останки всего лишь послеледникового времени (11—12 тысяч лет тому назад). То есть, скорее всего, это следы расселения из приледниковой зоны (показана мною черным цветом). Которые суть процесс его вымирания, а, отнюдь, не существования!

Существовал же он и благоденствовал последние 40—60 тысяч лет именно в этой зоне. И хотя за 600 тысяч лет его существования она, конечно же, меняла своё положение, но всегда (до последнего потепления) сохранялась в виде относительно узкой полосы приледниковой степи. Экосистема: ледник – степь, несмотря на свою относительную динамику (сезонное отступление и наступление ледника) устойчиво сохранялась и при похолодании, и при потеплении, практически не изменяя широту местности.