Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том седьмой

– Мы проведем тендер, – объяснил барон, – думаю, что компании в Брюсселе захотят сэкономить на аренде зданий. Здесь хорошее автомобильное сообщение с Францией и Германией. Мы на перекрестке деловых путей, Бельгия всегда этим славилась, – в следующем году Виллем собирался именно во Францию.

– Я стану студентом почти на пятом десятке лет, – смешливо сказал кузен, – моего инженерного образования недостаточно. В Европейском Институте Управления Бизнесом хорошая школа, за год я получу звание магистра делового администрирования, а потом туда поедет Аннет, – Маргарита подозревала, что в следующем году поселок ждет очередное торжественное крещение.

– Аннет молчит, – она невольно положила руку на живот, – но, кажется, весной у них родится один малыш, – под ладонью Маргариты бойко задвигался ребенок. Первое ультразвуковое исследование назначили на следующую неделю.

– После операции Лиоры, – женщина опять перекрестилась, – Господи, только бы все обошлось, – для Джо вмешательство было, как сказал доктор Гольдберг, почти амбулаторным.

– Он быстро восстановится, – Маргарита повертела ручку, – но Лиора может умереть на операционном столе, – она хотела заранее поговорить с Анной.

– Пусть знает, что я не держу на нее зла, – Маргарита поднялась, – Джо совершил ошибку, но мы люди, а не ангелы. Важно, чтобы девочка выздоровела, об остальном мы подумаем потом… – телефон на столе заверещал, Маргарита сверилась с часами. Мишель отличалась почти военной точностью.

– Обед готов, – поняла доктор Кардозо, – она вернулась из школы, – Маргарита весело сказала:

– Через четверть часа я сяду за стол… – она нахмурилась:

– Лаура? Но зачем она здесь… – дав отбой, Маргарита пожала плечами.

– Явилась без предупреждения, без звонка. Паломничество паломничеством, но нельзя заставать людей врасплох. Хотя мы ее приютим, мы семья, – Маргарита повесила на дверь табличку: «Вечерний прием с 18.00». Больничный сад золотился купами осенних деревьев, в лазоревом небе плыли журавли.

– День какой славный, – Маргарита постояла у пруда с бронзовыми пеликанами, – все будет хорошо, все устроится, – миновав старинные чугунные ворота, доктор Кардозо пошла домой.

После смерти матери Мишель забрала себе старинный письменный стол, стоявший в ее спальне. Вещь происходила из замка де ла Марков. В годы войны шахтеры сохранили почти всю мебель, сваленную немцами на склад. Вещи пытались продать на аукционе.

– Никто ничего не купил, – усмехнулся доктор Гольдберг, – нацисты махнули на них рукой и выбросили во двор. Шахтеры все разобрали по домам, – он погладил темный дуб, – когда замок возведут, стол вернется на законное место, а пока пользуйся им на здоровье, – Мишель поставила на конторку любимую фотографию матери.

– Я еще не родилась, – Лада сидела в плетеном кресле под сенью яблонь, – это пятьдесят девятый год, – на столе Мишель разложила школьные тетради и присланный тетей Мартой из Лондона советский учебник русского языка. Старшая сестра оказалась требовательным преподавателем.

– Я защитила диссертацию, – заметила Аннет, – окончила университет с красным дипломом и школу с золотой медалью. В отличие от некоторых, – Мишель фыркнула, – мне не натягивали оценки в аттестате, – Аннет не спрашивала, зачем ей нужен русский язык.

Мишель писала сочинения, старшая сестра устраивала ей диктанты и контрольные работы. В ящике стола девушки лежал портативный диктофон от «К и К». Аннет, разумеется, говорила по-русски без акцента.

– Ты картавишь, – уверила ее старшая сестра, – но такое случается у многих, а в остальном ты звучишь, как русская, – тетя Марта прислала им копии советских фильмов. Мишель, наконец, увидела мать на экране.

– Она была очень хорошей актрисой, – тяжело вздохнул отец, – жаль, что она не могла сниматься на западе, – Мишель тихо сказала:

– Получается, что из-за него, – девушка мотнула головой на восток, – мама провела всю жизнь в страхе. Папа, – рука отца была теплой и надежной, – но что, если он узнает обо мне… – Мишель боялась думать о своем настоящем отце. Аннет почти никогда о нем не говорила.

– В последний раз мы виделись, когда нам не исполнилось восьми лет, – сестра помолчала, – летом пятьдесят третьего года. После падения Берии его арестовали, а за нами приехали люди в погонах МГБ. Теперь Павел в тюрьме, а он, – Аннет раздула ноздри, – бросил его на произвол судьбы, как он хотел бросить его в Татарский пролив, когда погибла мама, – отец уверял Мишель, что ей никак не столкнуться с Эйтингоном.