Виктор Юнак - Разведчик Линицкий

Он взял у Линицкого пакет. Мыкола закончил перевязку, и они потащили Линицкого к плавням.

– Главное, чтоб к белякам не попал, – постанывая, умолял Линицкий. – Лучше уничтожьте его.

– Знамо дело. Мы ж не дурни.

– Беляки! – закричал Мыкола.

Долговязый выпрямился, глядя вдаль: там снова показалась белая конница.

– Бросьте меня! Бегом в штаб с пакетом! – приказал Линицкий.

До плавней оставалось совсем немного, но рисковать и в самом деле не стоило. Оба красноармейца положили Линицкого на землю, тот снова застонал от боли, и уже через пару минут они исчезли в густых зарослях ивняка. Линицкий пополз в том же направлении, но силы его покидали, кровь тонкой струйкой сочилась сквозь гимнастерку.

В том бою силы были неравными: белая конница воспользовалась эффектом неожиданности и прорвала оборону красных. Тем пришлось отступить. И вот уже белые пехотинцы бодро вышагивали по полю боя, высматривая раненых противников, чтобы добить их. Пленных брать не было никакого смысла. Так двое белогвардейцев оказалось рядом с Линицким. Почувствовав их приближение, Леонид застыл, практически не дыша и распластавшись по земле. Белогвардейцы остановились рядом, пытаясь определить, живой человек перед ними или уже труп. Один из них сапогом резким движением перевернул тело и, видимо, задел рану. Линицкий застонал.

– А, красная сволочь, живой, значит! – обрадовался белогвардеец. – Ну, тогда получай!

Он размахнулся и прикладом винтовки раскроил Линицкому череп. И тут же потерял к нему всякий интерес. Оба товарища продолжили путь в поисках очередных жертв.

Казалось бы, никакого спасения уже не было. Леонид лежал без сознания, истекая кровью. Но ему в очередной раз повезло. Появился еще один, теперь уже санитарный белогвардейский разъезд. Увидев окровавленного человека, двое санитаров подошли к нему, склонились. По окровавленной безо всяких знаков различия одежде сложно было определить, кто это – свой или враг. Пошарив по карманам, обыскав его и ничего не найдя, один из них разорвал гимнастерку, прислушавшись, не прикасаясь к израненному телу.

– Кажется, дышит.

– Давай его в госпиталь, там разберутся.

Второй жестом руки подозвал ехавшего следом на телеге товарища. Вдвоем они осторожно подняли и положили Линицкого рядом с еще двумя постанывающими ранеными на телегу. Не прошло и часа, как Линицкий уже оказался в полевом госпитале на операционном столе. Пришлось сделать трепанацию черепа, вынимать пули и зашивать простреленные живот и ногу. Через день он пришел в себя.

– Где я? – слегка повертев головой, спросил Леонид.

– В полевом госпитале армии его превосходительства генерала барона Петра Федоровича Врангеля, батенька, – обрадовался пришедшему в себя незнакомцу полноватый средних лет в очках в золотой оправе доктор. – Как ваша фамилия, голубчик?

– Линицкий!

И тут до Леонида дошло, что он в самом логове врангелевцев. Пошевелив ногами, он слабым голосом спросил:

– Где мои сапоги, доктор?

– Не волнуйтесь! Ваши сапоги ждут вас в палате. Это, кстати, единственные ваши вещи, которые у вас остались. Все остальное настолько пропиталось кровью, что мы их сожгли.

Линицкий кивнул. Его больше всего волновали сапоги. Ведь там, в одном из каблуков были спрятаны его документы, подтверждающие его статус красного лазутчика.

Между тем фамилия Линицкий, которую назвал Леонид, сыграла свою решающую роль. Доктор доложил главврачу.

– Уж не генерала ли Линицкого родственник? – предположил последний. – Вот что, дорогой Сергей Юльевич, отправляйте его с первой же партией в лазарет в Севастополь.

– Слушаюсь, Федор Николаевич.

Севастополь снова, как и шесть десятков лет тому назад, превратился в аорту целой страны, живущей под страхом закупорки тромбом этой жизненно важной артерии. Вся страшная сила противостояния единого еще всего пару-тройку лет назад народа сконцентрировалась в этом относительно небольшом, но героическом городе на берегу Черного моря. 1920-й год – решающий год советской власти, новой России. Выстоит или не выстоит?

Еще в начале октября 1919 года Вооруженные силы Юга России занимали территорию 16–18 губерний и областей с пространством 810 тысяч квадратных верст и населением 42 миллиона человек. Страны Антанты сделали Крым перевалочной базой военных поставок. Франция, требуя компенсации (военное имущество в обмен на пшеницу), превращала помощь в торговлю, военно-политические и экономические отношения с Белым движением из-за этого налаживались с трудом. Однако три обстоятельства объективно подталкивали Францию к более активным действиям в России: угроза большевизма; опасения русско-германского сближения; заинтересованность в уплате долгов российских правительств.