Дарья Лопатина - Перо

– … символ социализма, вот почему гитлеровцы мешают не только победить в войне, которую, не смотря на договор, так подло начали без объявления войны, но и стереть с лица земли наш общий обожаемый город. Тем более, что он является прямым путём к Северу. Именно отсюда ведут дороги к Белому морю и Ледовитому океану, в Арктику. Если у них всё получится, что, конечно же, невозможно себе представить, Балтийское море станет их морем и наш замечательный Балтийский флот исчезнет, и тогда смогут они наступать на Москву, на нашу дорогую столицу! Но мы этого не допустим! Вся страна, от мала до велика поднялась, что бы защитить нашу славную Родину. И, видя эту всеобщую храбрость, эту силу, фашисты пошли на ещё более ужасное преступление – они хотят уничтожить город Ленина. Наш с вами город! Город, ставший колыбелью Октябрьской революции!

Подождав, пока стихнет шум, возникший после этих слов, директор продолжила речь, наконец, переходя к самой сути сообщения.

– Стало известно, что с сегодняшнего дня наш славный город Ленинград изолирован. – Она внимательным взором окинула собравшихся. Все потрясённо молчали, не зная, как отнестись к её словам и Екатерина Анатольевна продолжила. – Сегодня, 8 сентября, Гитлеровские войска захватили Шлиссельбург, перерезав последнее сухопутное сообщение Ленинграда с остальной страной. Это значит, что никто не может уехать из города и никто не может войти в него. Идут яростные бои за то, что бы не пропустить сюда немцев.

Кто-то при этом известии, не понимая, что здесь такого, оставался спокойным; кто-то упал в обморок; кто-то вскрикнул… Все реагировали по разному. Директор подождала немного, что бы волнения улеглись и спросила:

– Есть вопросы?

Кто-то поднялся и спросил:

– А почему тут нет младших классов?

Директор устало потёрла виски пальцами и ответила, хмуро жмурясь, пытаясь разглядеть в толпе ученика, задавшего вопрос.

– Они слишком маленькие. Им объяснит всё их учительница в классе.

Поднялась Людка.

– А нас отпустят с уроков?

– В другой раз, Чернова, я бы снова вызвала вас на очередную личную беседу в моём кабинете. Но сегодня отдельный случай. Да, вы можете идти домой, чтобы обсудить с родными ситуацию и прийти в себя, но завтра мы с коллегами ждём вас на занятиях.

Люда, довольная, села и на этот раз поднялась с вопросом Мила.

– Значит ли это, что еду тоже привозить не смогут?

Смирнова, довольная, что хоть кто-то задал дельный вопрос, кивнула и ответила:

– К сожалению, вы правы. Единственный путь для пищи – по воздуху, но вы уже сами пережили несколько бомбёжек и должны понимать, как это опасно.

Тут же с мест начали подскакивать и другие дети. И вопросы посыпались один за другим. С огромным трудом через весь этот шум Мила почти прокричала на ухо своей подруге:

– Говорила же! Твоя падающая еда – плохая примета!

Вера не стала дожидаться подругу. Пожалуй, чуть ли не впервые в своей жизни, пошла одна. Её ошарашило, что теперь, возможно, нужно экономить еду. Ведь если магазины не будут пополняться новой продукцией, то придётся ужиматься и есть меньше. Так сказать, затянуть пояса. Всегда мечтавшая о братике, которого она могла бы защищать, девушка порадовалась, что она – единственный ребёнок в семье. Меньше еды будет уходить. Правда, тут же устыдилась этих мыслей.

Внезапно девочка остановилась посреди улицы, словно вкопанная. Развернувшись, она побежала не домой, а в совершенно противоположную сторону. В театр «Молодёжный», где её мама работала билетёром. Запыхавшись, ворвалась в кабинку, где сидела Елена Константиновна.

– Дочка, что с тобой?! – всполошилась она.

И её испуг можно было понять. Любой подумал бы самое худшее, глядя на Веру. И без того водянистые, почти прозрачные голубые глаза стали ещё светлее. Белок вокруг зрачков покраснел, а и без того слишком белая кожа стала совсем фарфоровой. Было впечатление, что школьница вот-вот рухнет в обморок.

– Мама, мамочка! – разрыдалась та.

После такого проявления бурных эмоций женщина перепугалась ещё больше. Вмиг в голове пронеслось множество предположений, что такого могло случиться с любимой дочкой, что та пришла в подобном состояние, граничащее с истерикой.

– Что? Что такое?

– Дай скорее денег! Я пойду в магазин и всю-всю еду скуплю.

Руки у Веры тряслись.

– Еда? Маленький, зачем тебе? Дома хлебушек есть, я супчик сварила, картофельное пюре на плите стоит. Да и запасов полным полно. Крупы пшённой четыре кило, три килограмма чечевицы, риса четыре, сахара вообще шесть. Хочешь, сходи в нашу столовую, компотику себе возьми. А с деньгами не выйдет. С июля карточки ввели. Ты забыла?