Дарья Лопатина - Перо

– И куда же они уехали?

– Да кто их знает, – пожала плечами Людка. – Взяли минимум вещей, сели на поезд и адью.

Мила с Верой озадачились. Они, как и всякие девочки в их четырнадцатилетнем возрасте, были натуры очень романтичными и считали, что все парочки в этом мире должны быть на манер Ромео и Джульетты – жертвовать всем, лишь бы быть вместе. Если нужно, и умереть даже вместе.

– А как же дылда? – растерянно спросила Мила.

– Дылда? – Сначала не поняла сплетница, но потом быстро догадалась. – Ты о Светке? Уехала месяцем позже. – Она как-то высокомерно хихикнула при этом. Людка вообще хихикала по поводу и без, производя впечатление глуповатой особы. И это впечатление совсем не было ошибочным. – Скажите же, дураки, да? Немцы ни в жизнь Ленинград не захватят. Враки это всё. Страшилки взрослых. Когда дурацкий Гитлер на нас напал в июне, пацаны со двора сразу сказали – дольше полугода эта ерунда не продлится. А полгода в декабре – январе будет. Так что к январю 1942 года фашисты как миленькие к себе обратно уберутся, да ещё и скулить будут при этом. Чуть-чуть осталось.

– Ну не знаааю…, – протянула Вера, – папа сказал…

Но что сказал Верин папа, служивший инженером на заводе, ни Люда, ни Мила услышать не успели. В класс вошла учительница и, громко постучав журналом по столу, привычно таким образом призывая к тишине, начала перекличку.

Урок проходил тихо. Ольга Владимировна Глоба была невероятно грозной женщиной, в присутствии которой не смел заговорить даже самый отъявленный хулиган. По этой причине по её предмету – математике, было так мало отличников. Она так грозно орала, что не то, что формулы, собственное имя забывалось. Поэтому все были только рады, когда посередине урока в кабинет зашла завуч и, даже не посадив детей после того, как они встали поприветствовать её, коротко сообщила:

– Через 10 минут срочное собрание в актовом зале. Всем быть в обязательном порядке.

Она вышла, не закрыв даже за собой дверь и было слышно, как открывает дверь в следующий кабинет и сообщает то же самое.

В классе тут же поднялся гам. Все забыли даже про грозную Глобу. Уж очень необычно всё это было. Принялись обсуждать, в честь чего такое срочное собрание, что даже уроки прерывают. Но Ольга Владимировна, привыкшая тотально контролировать учеников, не дала им распустится.

– Тихо! – грозно крикнула она. – Берите портфели на всякий случай и выстраивайтесь в ряд. Идём в актовый зал дружно, стройным порядком, змейкой по два человека в ряду и без гвалта!

– Как первоклашки! – осмелился кто-то недовольно шепнуть.

Но учительница, которая всегда была на чеку, услышала шёпот.

– Я сказала тихо! – рявкнула Ольга Владимировна и встала в дверях, что бы проконтролировать своих подопечных.

Мила, которая вовремя скоординировалась и встала рядом с Верой, шепнула ей тихонько:

– Я же говорила – твоя еда падала к несчастью! Вот увидишь – нам скажут что-то плохое!

Та лишь промолчала. Если Глоба увидит, как они переговариваются, мало не покажется.

Когда класс дошёл до актового зала и расселся, то увидели, что собралась фактически вся школа. Те, кто ещё не успел подойти, были на подходе и дверь то и дело открывалась, впуская очередных учеников и сопровождающего их учителя. Вокруг был слышан невероятный гул. Все переговаривались друг с другом, обсуждая, что такого могло случиться, что собрали аж всю школу. Дети то и дело бросали взгляд на угол рядом со сценой, в котором стояла директор Екатерина Анатольевна Смирнова вместе с медицинской сестрой. Лица их были серьёзны. Бывало, кое-кто из самых отважных и нетерпеливых учеников подбегали к директору с вопросом о цели собрания, но та качала головой, видимо, отказываясь раньше времени сообщать об этом. Наконец, все были в сборе и директор поднялась на сцену. Откашлявшись, прочищая горло, она не стала тянуть кота за хвост и сразу перешла к сути.

– Произошло невероятное. Умоляю вас выслушать меня спокойно и с мужеством отнестись к моим словам.

Директор вздохнула, подсознательно набирая в грудь воздуха, что бы долго говорить.

– Наш чудесный, прекрасный, невероятный город. Город, носящий имя Ленина…

– Снова пропаганда, – с тоской прошептала Мила на ухо подруге.

Но та, как всякая другая отличница, была не расположена шутить в то время, когда держит речь директор.

– Тсс, – шикнула Вера, – тихо, а то заметит и выговор сделает.

А директор тем временем продолжала.