Геннадий Гусев - НЕ ВЕДАЯ СОМНЕНИЙ

– Я ж на службу опаздываю! – и моментально вскочив с постели, на ходу натягивая штаны влетел на кухню. Там сидела в расстёгнутом цветном халатике Татьяна и пила кофе. Она загадочно улыбнулась, увидев смутившегося соседа.

– Коля не стесняйся, занимайся своими утренними процедурами. Мы ведь теперь одна семья. В одной квартире живём. Мой уже убежал на утренний развод. Говорит, что в подразделении его хорошо приняли. А тебя как? – спросила она.

– Да пока никак, Тань, некогда об этом было даже подумать. Сразу на занятие, – ответил, быстро бреясь Иванов.

Подошла Лида. Она бросила ревнивый взгляд на соседку, на её выставленное на показ голое колено, полу-расстёгнутый халатик, растрёпанные белокурые волосы. Ничего не сказав Татьяне, она разогрела на плите вчерашний ужин, закипятила чайник.

– Коль, я тебя никуда не отпущу, пока ты как следует не поешь, – сказала жена. – Иначе при такой работе через пару недель от тебя ничего не останется. И узнай там у своего начальника, у вас выходные будут давать или нет? Может всё останется, как прежде в училище: ты только по ночам «в самоход» ко мне будешь бегать? – при этом она с горьким упрёком посмотрела на него.

– Хорошо, – сказал Иванов, быстро разделываясь с завтраком.

Как не спешил Николай, всё же он опоздал минут на двадцать к указанному командиром сроку. Рота в полном составе стояла на дорожке вблизи казармы. Алексей проверял внешний вид солдат, делал какие-то замечания. Иванов строевым шагом подошёл к командиру подразделения, приложив руку к головному убору, доложил о своём прибытии. Ротный выразительно посмотрев на часы, жёстким голосом приказал встать рядом с собой. Он ещё раз повторил слова комполка и теперь уже сам конкретно представил Иванова личному составу роты. После чего лейтенант занял своё место в строю. Затем Чигвинцев кратко и понятно поставил перед каждым взводом, экипажем задачу на день. Во втором взводе, который принимал Иванов, необходимо было провести инвентаризацию (приёмку) техники и вооружения и в этом ему в помощь направлялся зампотех роты лейтенант Александр Шилов.

Парк боевых машин находился недалеко от штаба полка. Все дорожки – бетонные с металлической арматурой, так как никакое другое покрытие не выдержало бы танковых гусениц. В боксах танки располагались почти вплотную друг к другу в две линии. Они выглядели так, словно только что сошли с картинки: блестели зелёной краской, оранжевой оптикой, белыми номерными и цветными гвардейскими знаками, чёрными гусеницами, катками и стрелковым вооружением. Эти металлические монстры казались застывшими и безжизненными фигурами, но это лишь казалось. На самом деле стоило завести двигатель, и приземистая, тяжёлая, неуклюжая машина моментально оживала. Десятки механизмов, надёжно скрытых под толстой бронёй приводили её в движение. Танк превращался в необузданного, рвущегося вперёд мерина, готового своей мощью, огнём ломать и сметать все препятствия, стоящие на пути. И только умелые, тренированные действия экипажа, могли осадить и заставить подчиняться себе эту железную, разящую огнём, грозную для врагов силу.

Перед началом приёмки экипажи машин проинструктировал зампотех. Им дали время для подготовки техники, вооружения и инструмента для ремонта к осмотру. Пока личный состав выполнял подготовительные работы, офицеры вышли из бокса поговорить, поближе познакомиться.

– Саня, – спросил Николай, – как тебе здесь? Как комбат, ротный, да и в целом офицерский коллектив?

Шилов улыбнулся через усы:

– Да мне честно говоря всё равно. Я ж призван на два года, а дальше прощай Красная Армия. Офицерский состав здесь чётко разграничен: старшие офицеры, к коим и принадлежит наш комбат, живут своей жизнью, младшие офицеры – своей. Субординация, понимаешь. Ну, а мы «двухгодичники», вообще непонятно кто.

– Остаться служить не хочешь, всё-таки и зарплата побольше, чем на гражданке и пенсия раньше и льготы там всякие? – продолжил разговор Иванов.

– Нет уж, извини, это не моё, – снова усмехнулся Александр. Для кадровых военных я как был гражданский, так им и останусь, к тому же мне уже тридцать лет, а тебе – двадцать один. Какие у меня могут быть перспективы? Буду по гарнизонам всю жизнь мотаться, да в железе копаться. А так, через год родной город Воронеж, спокойная работа, семья. Например, ты уверен, что твоя жена через некоторое время не захочет сбежать отсюда? Поставит ультиматум: либо я, либо служба? Не задумывался об этом?