Владимир Бахмутов - Жизнь и судьба Семёна Дежнева

На счету Хабарова было всего лишь четыре сорока безлапых соболей с полухвостами, официально учтенных Сибирским приказом в качестве ясака. (Еще 17 сороков, доставленные в Москву Зиновьевым не пошли в зачет Хабарову, – видимо, были засчитаны компенсацией расходов казны на экспедицию «государева посланника»). В то время как ясак, собранный Степановым и Бекетовым к 1656 году, составил 95 сороков соболей и 62 шубы собольих.

Мог ли Муравьев на основании этих данных считать Хабарова «великим землепроходцем, присоединившим к России Приамурье»? Разумеется, – нет. Где находился Ачанский городок, под которым Хабаров дал бой маньчжурам, современники Муравьева тоже почти ничего не знали. На основании исследований Р. Мака, которые он провел в 1855 году, складывалось впечатление, что Хабаров в том походе не дошел даже до устья Уссури. И, тем не менее, через две недели после подписания Айгуньского договора, – 31 мая 1858 года, Н. Н. Муравьев, прибыв к Амурскому утесу, где начал размещение 13 сибирский батальон, назвал новое поселение Хабаровкой (исторически более точно – Хабарово; во всяком случае, именно так именовалось это поселение в официальных документах почтового ведомства).

Чем вызвано столь неожиданное решение? Что побудило генерал – губернатора дать такое название новому поселению? Почему такая идея появилась именно в это время и применительно к этому месту, – ведь оно никак не было связано с историей амурской эпопеи Ерофея Хабарова? В его ли честь назван этот населенный пункт?

Казалось бы, самое простое, – обратиться к свидетельству самого Муравьева и находившихся рядом с ним его сподвижников. Однако, вот что удивительно. В опубликованных документах того времени нигде нет прямого указания на мотивы, которыми при этом руководствовался генерал – губернатор. А в тех немногих воспоминаниях, которые оставили сподвижники Муравьева, находившиеся рядом с ним, говориться лишь о том, что он назвал поселение Хабаровкой, но не указывается на какую – либо связь этого события с именем Ерофея Хабарова. Такая трактовка появилась несколько лет спустя, и принадлежала деятелям более позднего времени, не имевшим непосредственного отношения к делам Муравьева на Амуре. К концу XIX столетия такое суждение уже овладело сознанием россиян, но громкую славу Хабаров приобрел уже в советское время.

Старинное русское слово «хабар» уже давно вышло из житейского употребления и большинство нынешних россиян понятия не имеют, какое смысловое значение кроется за этим словом. Между тем во второй половине Х1Х столетия это слово было в широком употреблении. «Хабар, хабара, – пишет Даль, – старинное русское слово, означавшее удачу, везение, счастье, прибыток, барыш, поживу. К этому добавим, что в словаре русских синонимов рядом со словом «хабар» называют слова: прибыль, добыча, доход, выигрыш. Хабарное дельце – удачное, с выгодой. Таким образом, название нового поселения, – Хабарово, имело всем тогда понятное, не требовавшее пояснений нарицательное значение счастливого (удачного) приобретения, что вполне соответствовало значению для России Айгунского договора. К Ерофею Хабарову и его походу по Амуру это название не имело никакого отношения.

Впрочем, мнение историков о Ерофее Хабарове в последние десятилетия стало меняться. Достоянием читателей стали не публиковавшиеся ранее отзывы русских историков XIX – начала XX столетий о его действиях на Амуре, появились публикации на основе новых обнаруженных в архивах документов, в которых он характеризуется весьма отрицательно.

В. А. Тураев, – ведущий научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН в статье «О характере купюр в публикациях русских землепроходцев XVII века» убедительно раскрыл причины такой «метаморфозы».

Он писал: «… В 1951 году в Москве, а годом позже в Ленинграде выходят сборники документов: «Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов XVII в. на северо – востоке Азии» и «Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах». … Именно с них начинается традиция умолчания неудобных для официальной историографии фактов. Многие документы в них содержат пространные купюры, при этом сокращению подверглась преимущественно та часть текстов, где речь шла именно о военных стычках казаков с аборигенами Сибири и Дальнего Востока.

… Под строгую цензуру были взяты работы историков, писателей, журналистов, обращавшихся к истории освоения и заселения дальневосточных земель, к проблемам их культурных, экономических и политических контактов. Борьба с «китайским присутствием» оборачивалась нередко борьбой со здравым смыслом, сопровождалась даже искажениями исторических фактов …, на многие сюжеты казачьих «отписок» и «скасок» легла печать строгого табу.