Павел Долохов - Снег в Техасе

– Переведите статью, отчеркнутую синим карандашом.

Вадим быстро пробежал статью глазами, незнакомых слов, кажется, не было.

«Текущий момент отличается небывалым обострением классовой борьбы. Теряя власть над массами, буржуазия прибегает к своему последнему оружию – кровавой фашистской диктатуре. Как всегда, на подмогу спешат ее верные лакеи – ренегаты рабочего движения, социал-предатели всех мастей и оттенков…»

Жозефин удовлетворенно хмыкнула.

– Перевод очень точный…

Минуту помолчав, добавила:

– Это написал Кольцов. Его стиль нельзя спутать…

Она подошла к сейфу, покрутила ручку и вынула несколько больших конвертов.

– Вадим, вы не возражаете против того, что я буду вас называть по имени?

Вадим сглотнул и поспешно закивал:

– Конечно нет, мадам!

– Так вот, Вадим, работа, которую я вам предлагаю, несколько особого свойства. О ней нельзя никому говорить, никогда, ни при каких обстоятельствах.

Вадим внимательно слушал.

– Я давно знакома с вашим отцом. Не скрою, я навела о вас кое-какие справки. Мнение о вас в целом положительное.

– Я надеюсь, мадам.

Она закурила длинную сигарету и, отведя рукой дым, продолжала:

– Теперь об условиях. Работать мы будем здесь, в этом кабинете. Обычно один раз в неделю, в это время. Если потребуется чаще, я вас предупрежу по телефону. Оплата сдельная – пятьдесят франков в час. Вы согласны?

У Вадима екнуло сердце. Такие деньги ему и не снились…

– Если вы согласны, начнем сейчас.

Жозефин раскрыла конверт. Из него выпали несколько листков, покрытых машинописным текстом.

– Начнем с этого…

Вадим стал медленно переводить протянутый ему листок. Жозефин взяла со стола большой блокнот и приготовилась писать.

«Юстас приветствует Соланж.

Общая оценка обстановки.

После практически полного разгрома правой оппозиции ожидается дальнейшее нагнетание обстановки. Ощущается растущее недовольство Хозяином, в особенности со стороны старых партийных кадров. Ожидается попытка смещения Хозяина на Семнадцатом съезде в июле. Этот вопрос обсуждался на закрытых встречах. Хозяин все еще полностью контролирует обстановку. Есть сведения, что в ряде случаев оппозиционные настроения инспирируются им специально.

Прилагаю решения закрытых пленумов.

Береги себя».

Жозефин шелестела бумажками.

– Переведи это, это и это.

Вадим, стараясь не пропустить ни слова, переводил что-то безумно занудное:

«О наделении особыми полномочиями органов НКВД СССР…

В случае выявления лиц, замешанных в социально опасной деятельности, органы НКВД СССР наделяются полномочиями по внесудебной административной высылке данных лиц в удаленные районы СССР или специально оборудованные исправительно-трудовые лагеря сроком до пяти лет с дальнейшим продлением срока в случае активного неповиновения…»

«О чистке партии…

В условиях успешного выполнения пятилетнего плана в четыре года и блестящих успехов на фронте индустриализации наметился резкий рост численности партии, достигшей на сегодняшний день трех миллионов человек. Это увеличивает опасность загрязнения рядов партии карьеристами, неустойчивыми, а то и прямо враждебными курсу партии элементами.

…провести чистку партии, в ходе которой должны быть выявлены и исключены:

…классово враждебные элементы…

…двурушники, прячущие свои действительные намерения под личиной показной лояльности и маскирующиеся словами о мнимой верности курсу партии…

…открытые и тайные нарушители партийной дисциплины…

…саботажники, уклоняющиеся от активного противостояния враждебным элементам…

…карьеристы и бюрократы…

…морально разложившиеся элементы…»

Вадим отложил последний листок. Большие часы в углу кабинета пробили восемь раз.

Жозефин отложила блокнот.

– На сегодня достаточно.

Она протянула Вадиму белый конверт.

– Спасибо. Ты можешь идти. А впрочем, если хочешь, останься. Я буду выступать по радио. Ты можешь послушать.

Вадим радостно закивал:

– Я послушаю, мадам.

Он не подал виду, что заметил, что Жозефин обращается к нему на «ты».

Он пошел за ней в глубь квартиры в полутемный кабинет, разделенный надвое стеклянной перегородкой. Жозефин указала Вадиму на стул и дала в руки наушники.

За перегородкой, на столе стоял маленький черный микрофон, вокруг него возились двое молодых людей. Жозефин села в кресло перед микрофоном, надела наушники, развернула папку с исписанными листками. Один из молодых людей поднял руку, и на стене зажглась надпись: «Тишина! Микрофон включен».