– Значит, меня определенно стукнут? – спросил, зло усмехаясь, Каргин и сунул руку за пазуху. У Егора перекосило от страха рот, а Лука спокойно разглагольствовал:
– Конечно, стукнут. Я вот теперь отошел. И пока я трезвый, ты меня можешь не бояться. Не убью. А вот когда выпью – не поручусь за себя. Власти могут тебя и помиловать, у нас ведь ДВР. В городах, говорят, даже купцам и фабрикантам ничего плохого не делают.
– Им что же, разрешают торговать и хозяйничать?
– Разрешают. Куда же денешься, раз у нас «буфер». Живут пока вольготно…
В комнату стремительно вошел Семен, одетый в синие галифе и зеленую стеганку, с наганом на боку. Каргин и Большак вскочили на ноги, бросили руки по швам.
– Ну, с чем пожаловали, господа белобандиты? – глянул он на Каргина пристально и зло.
– С покорной головой явились.
– Сейчас отправлю вас в Завод. Пусть что хотят, то и делают с вами. Только мы о вас доброго слова не скажем. Понятно?
– Понятно, – вздохнул Каргин. – Хорошего я для себя и не жду. А появился я здесь из-за тебя. Иначе бы жил и жил за границей.
– Из-за меня? Это отчего же?
– Нам приказали тебя убить. А мы с Егором сказали себе, что лучше сами пропадем, а тебя убивать и не подумаем.
– Ну, спасибо! – усмехнулся Семен. – А чем вы докажете, что вас меня убить послали?
– Доказать, Семен, это просто. В Услонском лесу мы Кузьму Полякова пристрелили. Он был с нами и хотел во что бы то ни стало с тобой разделаться. Не убей мы его, он бы нас зарубил.
– Кому же это понадобилось убивать меня?
– Союзу казаков Дальнего Востока. Слыхал о таком?
– Слыхал, как же… Ну, так вот что. Ни единому вашему слову я не верю, этим меня не купите. Знаю я вас, благородных. Наговорите с три короба, а только не разжалобите, не задобрите. Ученые мы теперь… Лука! Садись, брат, на коня да кликни с десяток партизан. Поедем смотреть, где они унгерновца своротили.
Лука ушел. В сельревкоме остались Семен с Ганькой и Каргин с Большаком. Семен старался не глядеть на них и не разговаривать. Ни одного доброго чувства не шевельнулось у него к Каргину. Он ему не верил и по-прежнему считал врагом.
Когда Семен, повернувшись спиной, рылся в шкафу с делами, Каргин долго наблюдал за ним, потом окликнул:
– Семен!
– Ну, что еще?
– Возьми у меня револьвер. – И он подал ему рукояткой вперед свой наган. – Обыскать меня Лука с Гавриилом забыли и сам про него забыл. Теперь вот вспомнил. Бери.
Семен молча взял у него револьвер, проверил – заряжен ли, и сунул его к себе в карман. Заложив левую руку за ремень, которым был подпоясан, он походил по комнате, потом уселся на подоконник.
– Никак я не думал, что ты одним из первых домой пожалуешь! На что же ты надеялся?
– Ни на что не надеялся. Просто оказался в таком переплете, что ничего другого не оставалось, – ответил Каргин и принялся было рассказывать про Кайгородова, но Семен оборвал его:
– Расскажешь все начальнику госполитохраны. Мне тебя слушать сейчас некогда, вон уже партизаны едут.
Когда партизаны собрались. Семен сказал им:
– Никому не говорите, что Каргин и Большак вернулись. Ты, Ганька, тоже помалкивай. Особенно не распространяйтесь о том, что они Кузьку пришили. Тут еще много дела будет…
В сумерки накрытого брезентом Полякова на телеге привезли в поселок ездившие за ним партизаны. Семен осмотрел его и приказал положить в ледник на бугре за поселком, в котором держали до приезда властей всех, кто кончал собой или умирал насильственной смертью. К леднику выставили охрану. Потом Каргина и Большака усадили в запряженную парой лошадей телегу и под конвоем Семена и еще четверых партизан повезли в Завод.
За кучера в телеге сидел Лука. Всю дорогу он вязался к своим невольным пассажирам с расспросами и разговорами.
– Помнишь, Каргин, как мы вам всыпали в Большом Зерентуе? – спрашивал он. – Вы ведь тогда от нас в одних кальсонах драпали.
– Было и такое, – нехотя согласился Каргин, а Егор охотно подтвердил:
– Я как есть в одних подштанниках десять верст удирал. Сунул ноги в валенки и – на коня. Хорошо, что большого мороза не было, а то бы обморозился.
– Да, побегали вы от нас, – удовлетворенно констатировал Лука, – трусы вы оказались отменные. Что, Каргин, молчишь? Нечем крыть?
– Оно ведь и по-другому бывало. Случалось, и вы от нас без штанов удирали. Вспомни-ка про Солонцы!..
– Гляди ты, что вспомнил! Солонцы… Там, верно, получилась паника. Врасплох вы на нас насели… А как вы в бакалейках-то жили? Однако и погуляли же. Вина там, хоть залейся. Эх, мне бы туда на недельку закатиться! Так бы погулял, что и на том свете с удовольствием бы вспомнил… Вы случайно вина с собой не захватили?
Читать дальше