Константин Седых - Отчий край

– Кто тут? – спросил сразу же басовитый голос, и Каргин понял, что дом охраняют.

– К Георгию Николаевичу.

Загремел железный засов, и приоткрылась сделанная в одной из створок ворот узенькая калитка. Не то часовой, не то привратник с винтовкой на ремне пропустил Каргина, захлопнул калитку и повел его к крыльцу, на которое падал скудный свет из одного не закрытого ставнем окна. В глубине двора Каргин увидел два тусклых пятна света, прижавшихся к самой земле, и догадался, что там стоит землянка.

Дом разделялся на две половины высокими просторными сенями. Их едва освещала настенная лампешка, у стен стояли мешки с мукой, на которых лежали казачьи седла.

– Иди вот сюда, – показал ему на дверь справа привратник, оказавшийся дюжим молодым казаком в зеленом дождевике, надетом поверх стеганки.

Каргин открыл дверь и оказался в небольшой прихожей. У столика с лампой сидел белокурый и круглощекий юноша, в котором сразу можно было угадать хорошо вышколенного адъютанта, хотя и был он в штатской одежде. Он вскочил на ноги, спросил:

– Как прикажете доложить?

– Старший урядник Каргин.

Адъютант скрылся в дверях комнаты и, выйдя оттуда, сказал:

– Пройдите.

В комнате, с плотными шторами на окнах, горела висячая лампа, стояли подержанный письменный стол, деревянный крашеный диван и несколько стульев. Писавший за столом Георгий Николаевич сразу же поднялся, вышел навстречу Каргину, с усмешкой сказал:

– Ну-с, познакомимся! Полковник… Скажем, полковник Иванов. Чин мой вы должны знать, поскольку теперь находитесь в моем подчинении… А теперь перейдем к делу. Сегодня с той стороны к нам должен пожаловать один перебежчик. Поручаю встретить его, перевезти через реку и доставить ко мне. Сделайте так, чтобы вас с ним никто не видел.

– А кто он такой?

– Мне вопросов не задают, а только отвечают на мои! – оборвал его Иванов. – Запомните это на будущее. Что же касается перебежчика, допустим, что он назовет себя Челпановым. Что-нибудь вам говорит эта фамилия?

– Ничего не говорит. Впервые слышу такую.

– Очень хорошо. Вне этих стен не вспоминайте о ней. Я вам доверяю, поскольку Рысаков о вас отличного мнения. Что нужно – будете знать, а на большее не претендуйте. Перебежчик будет ждать вас в овраге на той стороне, что напротив нижнего конца бакалеек. Как он даст знать о себе, неизвестно, но назовет себя Челпановым. Ждите его появления около полуночи. Вот вам ключ от лодки, которая приготовлена нашим человеком в кустах у последней по течению фанзы. Выполняйте! Желаю удачи…

Каргин хотя и сказал, что фамилия Челпанова ему неизвестна, на самом деле слышал ее не раз. Это была фамилия начальника уездной милиции в Заводе. Впервые он услыхал ее от знакомых контрабандистов, которые жаловались, что вынуждены делиться своими доходами с Челпановым. Он быстро их взял на учет и заставлял раскошеливаться после каждой поездки за контрабандой. Тех, кто отказывался ему платить, он садил за решетку.

Позже Каргин узнал от Лаврухи Кислицына о раздорах из-за покосов, начавшихся у мунгаловцев с мостовцами. В этом деле оказался замешанным и Челпанов, самолично арестовавший десять мостовских партизан. «Молодец, видать!» – подумал он тогда про Челпанова.

И вот теперь этот самый Челпанов бежит за границу. «Стало быть, натворил что-то. Вон на какой должности был, а пришлось все бросить и удирать. Многое он может порассказать Иванову», – размышлял Каргин, торопясь домой и волнуясь в ожидании предстоящего дела.

Первое задание его не испугало. Было оно щекотливым, но не слишком опасным. Граница никем не охранялась, и только какая-нибудь неожиданная случайность могла помешать ему.

Ровно в полночь Каргин уже был на берегу у лодки. Положив в нее заряженную винтовку, он обмотал тряпицами весла, чтобы грести без плеска, и осторожно отчалил от берега. Ночь была ясная, с легким морозцем. В черной нахолодавшей воде отражались яркие звезды и крутые обрывы русского берега. Пристал ом как раз напротив оврага, откуда доносился чудесный запах прихваченных заморозком ягод шиповника. С винтовкой на изготовку прошел он к устью оврага, присел на камень в тени какого-то деревца и стал поглядывать то на лодку, то в черный разруб оврага. Ничто не нарушало ночной завороженной тишины. Ни одного огонька не было ни в станице, ни в бакалейках.

Вдруг с вершины оврага донесся совершенно неурочный крик ворона.

Когда он повторился еще раз, Каргин отозвался на него легким свистом и удивился, что не испытывает никакой тревоги. Им овладела уверенность, что все кончится благополучно.