Сергей Данилов - Барнаул-517

Ей только одно странным казалось – вот он так лихо колет березовые чурки: раз – два и нате вам, пожалуйста, набралась большая куча сахарно-белых поленьев. Мог бы за час по хорошей погоде днем наколоть большую поленницу про запас, которой ей хватило бы на месяц с избытком топить самой – чай не барыня, и в таком случае ему не обязательно бегать в школу каждое утро – дети сами прекрасно добирались по хорошо наезженной зимней дороге, когда не было сильной метели.

Она не однажды пробовала объяснить добровольному помощнику про ту очевидную экономию времени, которая могла при том для него образоваться, однако Михаил лишь отмахивался: нет у него сейчас времени лишнего, вы, барышня, хотя бы золу выгребайте сами, и на том спасибо, руки только не обожгите, а растапливать печь – это с неумения можно пожар устроить запросто, и школу спалить, не дай бог… снег он тоже расчистит возле школы и дорожку разгребет для ребятишек от дороги к крыльцу. К колодцу – само собой. На том их разделение труда и состоялось: на две неравные, но справедливые части.

Когда Михаил находил время прийти за сестрой к концу уроков, он частенько задерживался долее, садился на крылечке, пока она мыла полы в классных комнатах, ждал, потом запирал дверь на большой амбарный замок, прятал ключ в условленное место. Брал сестру Веру за руку, и они уходили в одну сторону, Анастасия Павловна – в другую. Она жила неподалеку на квартире у одинокой бабушки.

По ранней осени еще, в сентябре месяце, с завершением хлебной жатвы, Михаил высказал осторожное любопытство:

– А почему вы, Анастасия Павловна, на сельские вечёрки никогда не ходите?

– Я учительница, мне надо вечером к завтрашним занятиям подготовиться, потому и некогда плясать на лугах, – ответила она.

– Это конечно, – согласился он как-то сразу, без сопротивления, будто ждал подобного ответа и даже надеялся на него. – Я тоже в последнее время не хожу. К чему? Все равно скоро в армию идти, зачем на фронте лишние переживания? От дела только отрывать будут…

Сегодня брат с сестрой тоже задержались во дворе школы, явно дожидаясь учительницу попрощаться.

Разумеется, Анастасия прекрасно понимала изначальную причину всех этих добрых дел, никем не называемую, по какой Михаил вызвался быть школьным помощником и делал все, что от него требовалось, и много свыше того с веселым задором быстро и споро: чтобы в школе было тепло, топил печь с раннего утра, торил детям дорогу на легкой кошевке, занесенную за ночь, а в большой мороз собирал их по домам, укрывая большим тулупом и привозил «в учебу», передавая с рук на руки Анастасии Павловне.

Понимала, была благодарна, но несколько досадовала про себя по той причине, что крестьянский сын Мишка Маслов не мог быть героем ее романа. Анастасия Павловна воспитана была на книгах из бесплатной городской библиотеки и частенько грезила образом прекрасного рыцаря настолько сильно, что отвергла партию, предложенную ей по окончании гимназии приказчиком ближней скобяной лавки, вполне приличным молодым человеком, всегда хорошо и чисто одетым, тоже частым посетителем библиотеки и чайной при ней, игравшего даже спектакли в самодеятельной труппе Народного дома.

У них был тогда долгий разговор с маменькой, которая в конце концов приняла сторону дочери – «раз не нравится, нечего и свататься». Можно было полагать, что кто-то спрашивал маменьку, можно ли заслать сватов, не будет ли «от ворот поворот», как говорится, что считалось позорным для жениха. Маменька после их разговора с дочерью кому-то сообщила их совместный отрицательный ответ и сватов не прислали.

В постскриптуме удивительного послания адресат сообщал, что никто кроме нее не сможет вызволить его из беды, в какую он попал, молил о помощи, так как знакомых у него в Барнауле и всей Сибири нет, одна надежда на доброту и милость бесценной Анастасии Павловны. Перепад от первых радостно-воздушных строк к завершающим трагическим так ее тронул и взволновал, что юная учительница тут же решила срочно ехать в Барнаул, спасать человека, нет, не любимого, но во-первых, столь в ней нуждающегося, и во-вторых, столь сильно ее любящего. Тем более, что учебный год завершался на следующей неделе, всю программу и в первом, и во втором классе они прошли.

Перед наступлением нынешней ранней весны, а стало быть неурочной посевной, оба класса ее с каждым новым днем сильно сокращались в численном составе. Вон и Верочка завтра не придет… Анастасия Павловна еще раз перечитала письмо, неожиданно для себя решив окончить учебный год сегодняшним днем, а самой выехать в Барнаул как можно скорей – надобно выручать человека из каталажки, куда его закрыли власти за пение песен в ночное время. А если душа поет, то что? Сразу в тюрьму?