Александр Альшевский - Диалоги по истории Японии. Лавка японских древностей

– Сони, Ниссан, Мацусита… Хотя вряд ли их можно отнести к народноремесленным брендам. Нет, что-то не припоминаю. Может, вовсе и нет таких?

– Тут ты ошибаешься. Таких брендов полным полно. Ткани Нисидзинъори, Юдзэндзомэ, фарфор и керамика Бидзэнъяки, Сэтояки, Имарияки, лаковая миниатюра Вадзиманури. Это только то, что сразу приходит в голову, но есть и другие бренды, высокоценимые как местными, так и иностранными любителями изящного искусства. С кожевенным же ремеслом все обстоит несколько иначе. Везде, в том числе и в Японии, на слуху Луи Виттон, Феррагано, Гуччи и т. д. Спрос на портфели, кошельки, ремни и прочие изделия из натуральной кожи не спадает. Номер один в японском рейтинге кожаных брендов – WILD SWANS. Но кто про него хоть что-нибудь знает? Про британскую панк-группу знают, про роман «Дикие лебеди» писательницы Юн Чжан знают, а вот про диколебединский портфель вряд ли. Есть еще Cocomeister, Ganzo, Indeed… Что, не дотягивают до международного уровня? Не думаю. Скорее, даже перетягивают. А вот с раскруткой произошла задержка, связанная с давнишней неприязнью к кожевенных дел мастерам. Слишком уж они по японским понятиям загрязнились, ни в какой реке не отмоешь от скверны. Конечно, в Японии уже давно ведется кампания по дедискриминации этой части населения, говоря современным языком – положительная дискриминация «загрязненных», суть которой сводится к «Ребята, давайте жить дружно». Несмотря на серьезные успехи государственных и общественных организаций на этом пути, до полной ликвидации этого позорного явления еще далеко. Даже сейчас иногда и, естественно, не в нашем районе жениха или невесту проверяют на чистоту происхождения – не ведут ли их родовые корни куда-нибудь за быструю речку, где селились эта. Да и кадровики нередко сверяют данные поступающих на работу со списками бывших этавцев, которые можно приобрести на черном рынке. Уж не из баракуминов ли новичок?!

– С кожей, похоже, разобрались. Сплошное расстройство для чистой души японца. А вот как с мясом быть? Прежде чем из него сделают прекрасную отбивную говяда, что уж тут скрывать, придется убить. Или посредством еврейской шхиты или просто кувалдой по лбу, разницы никакой, скверны смерти не избежать. Скажем, пришел ты в обеденное время в ресторан и заказал «якинику тэйсёку», что-то вроде комплексного обеда с жареным мясом. Тарелки, поднос, рис, салат, мисосиру и мясо, говядина или свинина – все равно. Глядишь на эту красоту и видишь… останки убиенного животного со всеми вытекающими последствиями. Аппетит вмиг пропадает и удивленный официант по твоему требованию уносит заразу на кухню. Так что ли?

– Вряд ли! Типичный японец наверняка с удовольствием слопает сочный бифштекс. Они вообще, по-моему, всеядны и отсутствием аппетита не страдают в массе своей, конечно. Мы же, как я считаю, беседуем не о частных случаях, но о тенденциях, закономерностях, так сказать. Закономерности – штука переменчивая. Вчера – одни, сегодня – другие, а завтра, тем более послезавтра – не пойми какие. Сейчас к мясу отношение нормальное, если не сказать больше. И в древности его не чурались, с удовольствием потребляли кабанину и оленину. Если же удавалось, то и слона Науманна в яму загоняли. А это уже праздник для целой деревни. Однако праздников на всех не хватало, поэтому приходилось в основном каштанами, желудями, грецкими орехами и прочими дарами растительного мира перебиваться, в общем, довольствоваться тем, что под руку или под ногу попалось. Одни же коренья – кому в радость, мясца хотелось и старому и малому. Взоры недовольных обратились в сторону деревенских и племенных вождей, почему, мол, не обеспечивают население мясом? Вопрос, разумеется, резонный, но к тому же сложный и довольно трудоемкий. Кабаны, олени и прочая живность не спешили плодиться, да и слоны куда-то подевались. В попытках найти ответ на этот вопрос в чьем-то мозгу, несомненно, подкрепляемом мясом, возникла оригинальная идея перевести его, вопрос этот, из конкретного и бытового, в неконкретный и эмоционально-чувственный. Мол, съешь мясо да еще с кровью, загрязнишься, превратившись в ритуально-нечистого со всеми вытекающими последствиями, список которых прилагался для особо любопытных. Разворачивалась ряженая в одежды ритуальной нечистоты массовая кампания по дискредитации мясной пищи в умах человеческих, сильно ослабленных дефицитом таковой. Борьба на этом фронте шла ни шатко ни валко, кто-то верил, кто-то нет, ну а большинство, как водится, затаилось в ожидании дальнейшего развития событий. И тут, очень даже кстати, появляется буддизм с полным неприятием убиения живых существ. Великий грех и точка. Новая религия победоносно зашагала по стране, правда, не очень быстро, иногда приходилось и притормаживать. Старое с превеликим трудом уступало новому. Как же так, неужели нельзя перекусить свеженькой медвежатиной, запивая кровью?! Думаю, где-нибудь на Хоккайдо продолжали освежевывать медведей и лакомиться их кровью, втихаря, само собой, хоть и не часто, но в «Праздник медведя» – непременно, это уж как водится. А на Окинаве до сих пор не забыт китайский обычай подлечиться кровью. Так или иначе, но императору Тэмму пришлось, вступившись за буддизм, издать в 675 г. указ о запрете убиения живых существ и потребления мяса.