Charley Brindley - Девушка-Слон Ганнибала Книга Первая

- Да, Кандауло. Я буду.- Я похлопала по стволу, который оказался у меня на плече. Серая кожа слона казалась грубой и старой, со всеми морщинами, но на ощупь она была мягкой, и прикосновение к ней было нежным. "До свидания, мой большой друг. Спи спокойно сегодня.”

Оболус потянулся за сеном, и я схватила для него пригоршню, но потом вспомнила.

“О нет, " прошептала я, "кувшин вина Изабель!”

Я бросила сено и побежала обратно на Элефант-Роу.

Все, что я нашла, было большое грязное пятно вина на тропе. Я упала на колени и погрузила пальцы в пурпурно-коричневую грязь, не желая верить тому, что говорили мне глаза. Но это было правдой: драгоценное вино из изюма Изабель исчезло. Я потерпела неудачу.

Она доверила мне отнести вино булочнику в обмен на хлеб, но я не успела сделать и половины. Вид живого Оболуса полностью затуманил мое чувство ответственности, а мои собственные чувства затмили желание сделать что-то хорошее для Изабель. В довершение всего кувшин исчез. Кто-то взял его и оставил в грязи только след от сандалии. Как я могу его заменить?

У меня упало сердце, и я заплакала. Изабель больше никогда не будет мне доверять.

- Ты что-то потеряла?- знакомый голос раздался у меня за спиной.

Я посмотрела в мягкие карие глаза молодого человека с реки. Тот, чей плащ я носил...Тендао.

- Вино Изабель.- Я вытерла грязные пальцы о щеку. "Он исчез.”

Он протянул руку, чтобы помочь мне подняться, и, казалось, не обращал внимания на грязь. “Ты должна была отнести вино Бостару за хлебом?”

Я молча кивнула.

“Ты знаешь, зачем Изабель понадобился хлеб?”

Мы пошли по Элефант-Роу к развилке тропы.

"Для солдат, когда они придут к ее столам сегодня вечером.”

“Да, она любит что бы был для них хлеб во время ужина.”

"Я подвел ее, Тендао. А теперь я должна пойти и рассказать ей, какой ужасный поступок я совершила.”

“Да, вы должны сказать ей," сказал он. “Но прежде чем ты это сделаешь, давай зайдем в шатер Лотаза.”

Я не слышала об этом Лотазе, но не спешила возвращаться с пустыми руками к Изабель и признавать свою неудачу.

Я старалась не думать о суровом лице Изабель, думая о других вещах. Грязь Элефант-Роу казалась мягкой и теплой под моими босыми ногами. Я подумала о сотнях слонов и людей, которые бродили по земле в течение многих сезонов, превращая ее в мелкий порошок. Вдоль тропы росли дубы и сосны, давая животным тень. Длинные тени теперь покрывали большую часть широкой тропы.

На вершине холма мы повернули направо, туда, куда я должна была пойти раньше. Через некоторое время мы наткнулись на палатку, сделанную из тонкого тонкого материала. Красный, желтый и синий цвета полосатой ткани мерцали в сумерках. Тени мерцали от лампы, горевшей внутри. Перед ним возвышался окаймленный бахромой навес, поддерживаемый двумя металлическими копьями, воткнутыми в землю. Под навесом, скрестив ноги, сидел негр.

" Иди к этому рабу.”

Тендао остановил меня на некотором расстоянии, а потом сказал, что сказать этому человеку. Я повторила ему инструкции, чтобы убедиться, что все поняла.

"Но он выглядит таким злым, Тендао. Ты пойдешь со мной?”

“Нет. Вы должны сделать это сами.”

Раб пристально смотрел, как я тащусь к нему, волоча ноги по грязи, не желая идти туда, куда мне не хотелось.

Отойдя шагов на десять, я остановилась и сказала:"Лотаз."

Он не ответил, только смотрел на меня, пока я не опустила глаза в землю. Наконец он заговорил:

"Это шатер Лотаза. Какое у вас здесь дело?”

“Я занимаюсь делами Тендао.”

Раб вскочил на ноги и поспешил внутрь. Через мгновение оттуда вышла стройная женщина. Она была освещена с обеих сторон парой масляных ламп, свисавших с опор для копий. Лотаз была прекрасна в шелковом бледно-голубом халате и туфлях в тон. Широкий алый пояс из плетеных шнуров стягивал ее узкую талию, а тонкая золотая цепь удерживала ножны украшенного драгоценными камнями кинжала. Маленькое оружие качнулось у нее на бедрах в такт движению. Ее губы были накрашены красным, а щеки-розовыми бутонами, создавая мягкий контраст с ее кремовым цветом лица. Серебряное с золотом ожерелье плотно облегало ее шею.

Раб вышел и встал позади нее, скрестив руки на голой груди. Он казался огромной темной тенью, резко контрастирующей с белой кожей женщины.