Илья Немцов - Гончар из Модиина

Он мысленно видел её, легкую и стройную, мечущуюся вдоль печей. Вспоминал её гибкие длинные пальцы, ласкающие нежный, хорошо промешанный комок глины, из которого, как по волшебству, вырастал крохотный кувшин для ароматических масел. Ему даже казалось, что он чувствовал эти ароматы.

Эста же ничего не замечала. Как выпущенная из тугого лука стрела, неслась к цели, известной только ей.

"К какой цели?" — Не находил ответа Эльазар.

Уже давно загашены обжиговые печи. Завершена подготовка к дороге, а она никак не могла уняться.

Размышляя об этом, Эльазар вспомнил, как однажды ночью, когда работники мастерских спали, он забрел в сушильный шатер, служивший одновременно и местом, где Эста расписывала изделия перед отправкой в обжиг.

Поднял повыше смоляной факел, освещавший ему дорогу, с доброжелательностью осмотрел аккуратно расставленные гидрии, кружки, разрисованные подносы. Всё было готово к завершению работ. Ничто не намекало Эльазару на причину необычного поведение Эсты.

Он хотел было выйти, но его внимание привлек старый истертый ковёр, валявшийся в дальнем углу шатра. Подобные ковры он видел лишь в складском помещении бейт-кнессета Дура-Европоса. Он невольно подошел к ковру, приподнял и замер от увиденного. Под ковром оказалось углубление, выстеленное измельченной сухой травой. На этом ложе он увидел множество детских игрушек: свистулек, трещоток, небольших раскрашенных дисков, миниатюрных кувшинчиков, корзинок для кукол.

Игрушки отличались тщательной отделкой, но главное, что удивило Эльазара, их необычно яркая раскраска. Он даже приблизил факел, чтобы лучше рассмотреть спрятанное.

Ему были неизвестны краски, использованные Эстой. В этом она явно превосходила его. Эльазара охватила огромная радость — ведь Эста была не только его рабыней, но ученицей .

Затем, немного успокоившись, уложил на место ковер и в который раз подумал: "Что за всем этим скрывается?"

Сейчас, прощаясь с мастерскими, к которым был так сильно привязан, он вспомнил тот случай с игрушками и вновь зашел в шатер Эсты. Он знал, что её нет, что она отправилась в бейт-кнессет к раву Нафтали — хотела получить напутственное благословение.

Поднял край уже знакомого ему ковра, заглянул в тайник, но там, кроме сухой травы, ничего не было. Вышел. Издали увидел Эсту. Она шла плавным, размашистым шагом. Ему показалось, что она вовсе не касается земли. Парит в воздухе. Её длинная серая хламида бугрилась, выдавая изгибы коленей стройных ног. Талия, как всегда, была перетянута темно-вишневым поясом. Широкая лента такого же цвета перехватывала лоб и густую копну темных волос.

Она увидела Эльазара. Направилась к нему, заторопилась, и он увидел её лицо, озарённое улыбкой. Эльазар мог бы в ту минуту поклясться, что глаза Эсты излучали всё тот же таинственный темно-вишневый свет.

Она замерла в трех шагах от него. Смиренно склонила голову, как это делали рабыни. Он слышал её учащенное дыхание, видел, что она сильно похудела, выглядела усталой, но одухотворенной.

Его пронзило глубокое чувство жалости. Она стояла перед ним беспомощная и до боли близкая.

Руки ей еле заметно дрожали. Стараясь это скрыть, она непрерывно поправляла выбивающиеся из под ленты пряди непослушных волос. От её движений лента ослабла и на плечи упала толстая, туго сплетенная коса. И, ошеломлённый Эльазар увидел перед собой не Эсту, но свою незабвенную невесту — Ривку.

Именно в это мгновение он поклялся Всевышнему, что больше никому и никогда не позволит обидеть эту девушку, даже если это будет стоить ему жизни. Он довезет её до родного порога.

Чувствуя, что произошло что-то необычное, Эста невольно потянулась к нему, но он был непроницаемо суров.

Вскоре раздался топот мчащихся лошадей. Эльазар сразу же узнал связных из Антиохии. В этот день они привозили — засургученные папирусы с приказами и распоряжениями, изредка деньги, письма-пергаменты для офицеров и солдат гарнизона. Вестовые спешились у офицерских шатров.

Почти одновременно показались конники Силоноса. Они возвращались после учений. За конниками шли копейщики. Эльазар узнал их по негромкой гортанной песне. Эта песня подтягивала, придавала силы бодро войти в ворота крепости. Как всегда, шествие замыкали лучники. Они шли широкой волной без четкого строя, с трудом волоча огромные луки и полупустые чехлы со стрелами.

Утром пришел фессалиец Никас и позвал Эльазара к гекатонтарху Силоносу. Тот был один в просторном офицерском шатре. Он сидел в кресле ручной работы. Эльазар знал, что три таких кресла были подарены гекатонтарху евреями-кожевенниками Дура-Европоса.