Олег Соколов - Тайны лабиринтов времени

Мелик сказал своим спутникам:

– Охотники, вы мужественно сражались. Семьи узнают, что Верный и Сом – храбрецы!

Щеки юношей зарделись от похвалы вождя.

– Нет воина сильнее Мелика! – слабым голосом проговорил Верный.

– Пещерный лев еще далеко, – продолжал Мелик. – Я пойду на охоту. – Проходя мимо самки, Мелик остановился. Она была жива, и глаза ее блестели ярче, чем обычно. Раны на боках и спине были легкими, но перебитые лапы должны были срастись нескоро. Самка пристально следила за каждым движением охотника. Мелик крикнул:

– У нее перебиты обе лапы! Теперь она слабей волчицы!

Самка ответила ему глухим ворчаньем, исполненным страха и злобы. Она попыталась приподняться. Тогда Мелик, подняв палицу, крикнул:

– Я могу убить тебя, если захочу. Но самка саблезубого не в силах причинить мне вред!

Послышался какой-то неясный шум. Мелик пригнулся к земле и пополз в высокой траве. Это бежало стадо ланей, преследуемое еще не видимыми собаками, лай которых доносился издалека. Почуяв запах самки и человека, лани метнулись к реке, но дротик Мелика просвистел в воздухе, и одна лань, раненая в бок, свалилась в реку. Мелик быстро подплыл к ней и, вытащив из воды, прикончил ударом палицы. Затем, взвалив добычу на плечо, бегом возвратился в убежище, он чувствовал приближение опасности, и действительно, не успел он вползти в убежище, как пещерный лев появился на опушке леса.

Прошел день после битвы с самкой. Раны Сома зарубцевались, но молодой воин, потерявший много крови, еще не полностью восстановил силы. Верный почти оправился, но ходил еще с большим трудом.

Пещерному льву приходилось теперь в поисках дичи уходить с каждым разом все дальше и дальше от убежища и, так как окрестные животные уже все знали о его соседстве, то прокормление беспомощной самки было нелегкой задачей, и часто оба хищника голодали. Самка выздоравливала; она ползала, волоча больные лапы по земле, но не внушала теперь никакого страха людям, и Мелик не убивал ее потому, что забота о ее прокормлении изнуряла пещерного льва и заставляла дольше рыскать по степи и лесу.

Человек и побежденный им зверь начинали привыкать друг к другу. Вначале при воспоминании о своем поражении самка рычала от злобы и страха и, слыша человеческий голос, столь не похожий на голоса других животных, она поднимала голову и угрожающе раскрывала пасть, вооруженную страшными клыками. Мелик говорил:

– Чего стоят теперь когти и клыки самки саблезубого? Я могу раздробить ей череп палицей или проткнуть брюхо копьем. Самка так же слаба перед Меликом, как лань или олень.

Самка привыкла к звукам человеческой речи и к виду его оружия. И хотя она помнила еще страшные удары палицей, нанесенные этим странным существом, ходящим на задних лапах, но она перестала бояться его. В природу зверей заложена способность верить в неизменность часто повторяющихся явлений, а Мелик часто вращал палицей над головой самки саблезубого, не ударяя ее, и в конце концов она привыкла к виду вращающейся палицы и не думала о ранах, которые та может нанести. С другой стороны, самка оценила мощь человека и, уважая в нем опасного врага, перестала смотреть на него, как на добычу. Она привыкла к его присутствию, да и сам Мелик с течением времени стал находить удовольствие в созерцании живой самки – это зрелище постоянно напоминало ему об одержанной победе.

Однажды, во время отсутствия льва, Сом поплелся вслед за Меликом к реке. Утолив жажду, они отнесли Верному воду в мешке, сшитом из кожи лани. Самка, страдавшая от жажды, также ползком добралась до берега, но она не могла напиться воды, потому что берег реки был крутой. Охотники расхохотались. Мелик воскликнул:

– Даже волчица теперь сильнее самки саблезубого! – И, наполнив водой мешок, он со смехом поднес его самке. Та тихо взвизгнула и быстро вылакала воду. Это так понравилось охотникам, что Мелик принес ей еще воды и, глядя, как она жадно опорожняет мешок, он с насмешкой закричал: – Самка разучилась пить воду из реки!

Ему нравилась власть, приобретенная над страшным хищником. Только на восьмой день Верный и Сом оправились настолько, что могли ходить, и вождь назначил побег на следующую ночь.

Багровый сумеречный свет долго озарял низко нависшие над землей тяжелые тучи. Воздух был сырой и влажный. Туман окутывал деревья и камыши, а желтые листья падали на землю с легким шумом, напоминавшим стрекотание насекомых. Из чащи леса доносился тоскливый вой голодных зверей.