Олег Соколов - Тайны лабиринтов времени

По обыкновению, первым на стражу встал Мелик. Ему не хотелось спать. В его мозгу, возбужденном событиями дня, роились образы, нестройные, смутные мысли о жизни, о мире. Охотники узнали от учителя довольно много сведений о Вселенной.

Они знали о движении солнца и луны; о том, что солнце, убегая за горизонт, забирает с собой свет, а тьма пропускает свет звезд и наполняется лунным светом, и что холодное время, чередуясь с жарким, меняет высоту солнца над землей; они знали о течении воды, которое видели в реках и ручьях, а также о течении воды, которое не могли видеть – морском течении; о причудах дождя, жестокости молнии и безвредности грома; о рождении, старости и смерти человека, что называлось временем жизни человека; они безошибочно различали по внешнему виду, привычкам и силе бесчисленное множество животных; они наблюдали рост деревьев и увядание их, называя это временем жизни, которое зависит от солнца и звезд; они умели закалять острие копья, делать топоры, палицы, дротики, умели и пользоваться этим оружием и, наконец, они знали про огонь: страшный, желанный и могучий огонь, придающий людям силу и бодрость, но способный пожрать степь и лес, со всеми находящимися в них мамонтами, носорогами, львами, саблезубыми, медведями, зубрами и бизонами.

Жизнь огня всегда занимала Мелика. Огню, как всякому живому существу, нужна была пища, он питался ветвями, сухой травой, жиром, он рос, он рождал другие огни, но приходил час – и огонь умирал. Огонь от молнии вспыхивал моментально и мог распространяться беспредельно, его языки слизывали, превращая в золу, огромные пространства леса, но если его поделить на мельчайшие частицы, то каждая начинала постепенно затухать – и огонь погибал. Огонь хирел, когда его лишали пищи, размеры его становились меньше мухи, но стоило поднести к нему сухую травинку, как он возрождался и снова мог объять своим пламенем огромный лес. Это был зверь и не зверь. У него не было ног, но он соперничал в скорости с антилопой. У него не было крыльев, но он летал в облаках; не было у него и пасти, но он дышал, ворчал, рычал; не было у него ни лап, ни когтей, но он мог захватить и истерзать огромное пространство.

Мелик любил огонь – и в то же время ненавидел и боялся его. Мелик знал, что огонь можно приручить, но он всегда готов пожрать тех, кто его кормит; огонь свирепей саблезубого и коварнее волка. Но жизнь с ним радостна: он отгоняет жестокий холод ночи, дает отдых усталым и силу слабым, делает вкуснее мясо. В темноте пещеры Мелик вспоминает яркое пламя костра и красные отблески на лице Росы. Восходящая луна напоминает ему такой костер. Из какого места земли выходит по ночам луна, и почему Енох говорил, что она, как и солнце, никогда не гаснет? Ночью солнце не светит, а днем луна исчезает. Неужели, продолжая гореть, они просто убегают и прячутся за землю? В иные вечера луна, кажется тоньше травинки, которую лижет робкий язык пламени. Но вслед за тем она оживает и толстеет. Неужели невидимые люди заботятся о ней и кормят ее, когда она начинает худеть. Сегодня вечером луна в полном расцвете сил, вначале она была огромной и тусклой, но, постепенно поднимаясь по склону неба, становилась все меньше, а свет ее от этого только сиял ярче. Очевидно, невидимые люди сегодня дали ей много сухих сучьев!

Учитель говорит, что все сразу узнать невозможно, но как порой хочется полностью раствориться в своих грезах, разгадывая загадки природы, и почувствовать такое притягательное и вкусное, словно мясо молодого оленя, ощущение мудрости, как говорит учитель. Мудрость – что это? Нюх, острый глаз, слух или, когда всей кожей чувствуешь приближение врага или Росы?

Пока Мелик предавался этим грезам, ночные животные вышли на охоту – и пугливые тени заскользили по траве. Охотник различил в темноте землероек, тушканчиков, агути, легких куниц, похожих на змей ласок; затем в полосе лунного света показался сохатый. Мелик смотрел ему вслед: у него шкура цвета дубовой коры, тонкие сухие ноги и закинутые на спину ветвистые рога. Сохатый исчез во тьме. Теперь видны волки: у них круглые головы, острые морды и крепкие, мускулистые ноги, брюхо у них беловатое, но бока и спина бурые, а вдоль позвоночника растет полоска почти черной шерсти; в поступи их есть что-то коварное, предательское и неверное.

Волки учуяли лося, но и тот, в свою очередь, втянув в ноздри влажный ветерок, различил подозрительный запах – и ускорил свой бег. Сохатый намного опередил волков. Запах его, с каждой минутой, становится все слабее. Волки понимают, что сохатого не догнать, тем не менее, они бегут по его следу в открытой степи и будут преследовать лося до самой опушки леса. Преследовать его дальше бесполезно, и разочарованные волки медленно возвращаются назад. Некоторые из них воют, другие сердито рычат. Затем тонкие, подвижные ноздри их снова начинают обнюхивать воздух. Поблизости нет ничего, достойного внимания, если не считать трупа саблезубого и трех людей, укрывшихся в пещере. Но люди – слишком опасный противник, а кошатину волки, несмотря на всю свою прожорливость, терпеть не могут. Тем не менее, старательно обойдя стороной человеческое жилье, они подошли к саблезубому. Сначала волки осторожно кружили вокруг трупа, боясь западни, но вскоре осмелели и, подойдя вплотную, стали обнюхивать огромную пасть, из которой так недавно еще вырывалось грозное дыхание. Исследуя неподвижную тушу, они слизывали кровь с зияющих ран. Но ни один из них не решался вонзить зубы в эту терпкую плоть, которую безнаказанно могли переварить только железные желудки коршуна или гиены.