Олег Соколов - Тайны лабиринтов времени

– Зачем ты разбудил меня? – спросил Мелик, выходя из пещеры. Молодой воин молча протянул руку в направлении холма, вождь нахмурился.

– Серый медведь! – прошептал Мелик – и тревожным взглядом окинул пещеру.

С вечера воины заготовили много веток и кучу камней. Несколько крупных валунов лежали поблизости – всем этим можно было загородить вход в пещеру. Мелик предпочел бы спастись бегством, но бежать можно было только по направлению к водопою, то есть прямо в лапы к серому медведю; можно было также вскарабкаться на дерево – серый медведь не любит лазить по деревьям, слишком тяжелый и толстый, но поблизости были лишь тонкие деревца, да к тому же этот неутомимый и упрямый зверь способен подстерегать свои жертвы бесконечно долго. Медведь стал спускаться по крутому склону холма и, дойдя до подножья, поднял кверху морду, втянул влажный воздух и затрусил рысцой.

На мгновение охотникам показалось, что он удаляется, но, очутившись на берегу, медведь уверенно побежал к переправе и остановился как раз напротив утеса, где приютились люди. Заметил ли он Сома, который укрывался в тени скалы, стараясь не делать ни одного движения? Или это и был хозяин берлоги, захваченной людьми, который вернулся из дальних странствий? Так или иначе, медведь отрезал охотникам единственный путь к отступлению: с одной стороны – утес, который обрывался совершенно отвесно и охотники, при попытке спуститься с него, обязательно переломали бы себе все кости; с другой, на противоположном берегу узкой речки, подстерегал медведь.

Как бы быстро ни бежали люди, медведь успеет переплыть речку и настигнуть их. Оставалось ждать, пока хищник сам снимет осаду, или принять бой на месте, если он решится напасть на людей в пещере.

Мелик позвал Верного, и все втроем стали перекатывать валуны ко входу в пещеру. Потоптавшись на месте, медведь вдруг бросился в воду и переплыл реку. Выйдя на берег, он стал взбираться по узкому выступу, опоясывавшему утес. Чем ближе подходил медведь, тем больше опасений внушала Верному и Сому огромная мускулистая туша и сверкающие, при свете луны белые клыки. Сердца юношей бешено колотились от страха. Мелик также был встревожен, он знал силу противника и понимал, что медведю понадобится немного времени, чтобы растерзать троих людей.

Топор, рогатина и дротик были бессильны против крепких, как гранит костей, против толстой, как броня шкуры. Вскоре перед входом в пещеру выросла стена, охотники оставили незаложенным только одно отверстие на высоте человеческого роста. Когда медведь подошел совсем близко, он остановился и удивленно тряхнул головой.

Медведь давно учуял людей, услышал шум, поднятый ими при сооружении стены, но не ожидал, что вход в берлогу, который он так хорошо знал, вдруг окажется прегражденным. Медведь смутно почувствовал, что существует какая-то связь между появлением этого неожиданного препятствия и вторжением людей в его берлогу. Преграда озадачила его, но нисколько не встревожила, и он понял, что имеет дело со слабым противником. Сперва огромный зверь мирно потягивался, расправляя грудь и покачивая остроконечной мордой. Затем внезапно, без видимого повода, пришел в ярость и издал хриплый рев, встав на задние лапы. Стоя, он еще больше напоминал человека – волосатого, с уродливо-короткими ногами и непомерно удлиненным торсом. Мелик вспомнил Вепря. Переваливаясь с лапы на лапу, медведь подошел к оставшемуся незаложенным отверстию.

Верный и Сом, скрывшиеся в темноте пещеры, держали наготове топоры. Мелик приказал им не торопиться, а юноши слушались его, как вождя. Мелик поднял свою палицу и замер в ожидании боя. Юноши думали, что медведь опустит передние лапы на груду камней и примется разрушать укрепление. Но зверь неожиданно просунул в отверстие мохнатый лоб и раскрыл пасть, обнажив два ряда острых, как дротики, зубов. Топоры Верного и Сома с силой врезались в лоб хищника; Мелик взмахнул палицей, но низкий потолок помешал нанести удар, и медведь с ревом отступил. Он не был даже ранен – ни одна капля крови не выступила на его морде, но его горящие маленькие глазки и лязг мощных челюстей яснее ясного говорили о возмущении оскорбленной силы. Однако медведь не пренебрег полученным уроком, вместо того, чтобы идти напролом, он решил уничтожить опасное препятствие – и толкнул преграду лапой.

Стена зашаталась и дрогнула, тогда, удвоив усилия, медведь стал расшатывать преграду. Он наваливался на нее плечом, толкал лбом, цеплялся когтями и тянул к себе, наконец, отступив, он с разбега бросился на нее всей тяжестью своего массивного тела. Обнаружив слабое место у основания стены, медведь сосредоточил на нем все удары – это место было недосягаемо для людей, и они не могли помешать разрушительному натиску противника. Тогда и охотники быстро изменили способ защиты: Мелик и Сом подперли бревнами опасное место, и стена перестала шататься. Верный же высунулся в отверстие и подстерегал мгновение, чтобы метнуть дротик в глаз противника. Вскоре медведь заметил, что слабое место в преграде перестало шататься от его толчков, и это непостижимое явление, шедшее вразрез со всем его долголетним опытом, озадачивало и раздражало его. Медведь отошел на шаг, сел на задние лапы, недоверчиво тряхнул головой, а затем снова попробовал расшатать стену. Когда и на этот раз преграда не поддалась, медведь пришел в ярость и оставил всякую осторожность. Отверстие, которое медведь заметил в стене, притягивало к себе, и зверю казалось, что здесь он найдет свободный проход. С разбега медведь бросился на него, дротик просвистел и впился ему в веко, но уже ничто не могло остановить сокрушительного натиска этого живого тарана. Стена рухнула. Мелик и Сом отскочили в глубину берлоги, а Верный не успел сделать этого, чудовищные лапы медведя подмяли охотника – и послышался треск ломаемых ребер. Верный не мог противостоять огромной силе гиганта – и покорный, беспомощный, как лошадь, настигнутая львом, оказался в смертельном оцепенении.