Михаил Щукин - Осиновый крест урядника Жигина

— Помилуйте, голубчик, а нельзя чуть помедленней, — Магдалина Венедиктовна снисходительно улыбнулась, поднялась из кресла и выпрямилась; посмотрела сверху вниз, как царица на холопа, на низенького репортера «Губернских ведомостей», и — будто жирную точку сразу поставила: — Хочу предупредить, что на бедность я не подаю, потому как лишних средств не имею.

— Вы меня неправильно поняли, совершенно неправильно, — пропустив мимо ушей просьбу хозяйки говорить помедленней, Христофор Кудрявцев еще быстрее просыпал свою скороговорку: — Я не имел в виду и совершенно об этом не думал, чтобы просить денежных средств. Я имею иную цель и иную нижайшую просьбу…

— Да когда же вы до нее доберетесь, я уже ждать устала!

— Понял, я сообразительный! Суть моей просьбы проста — вы рассказываете мне историю своей жизни, а я литературно излагаю ее и печатаю в «Губернских ведомостях», с продолжением, из номера в номер. Я даже название уже придумал — «Свет закатившейся звезды»! Красиво, правда?

— Не знаю, как по поводу красоты, но глупость ваша, голубчик, в этом названии уже присутствует. Я актриса, женщина, пусть и почтенного возраста, а вы желаете меня назвать закатившейся звездой. Это как понимать?

— Название, вы должны понимать, существует для возбуждения читательского интереса, а к вам никакого отношения не имеет. И вообще — это же будет литературное произведение, в котором допускается некоторая доля вымысла и преувеличения…

Марфа подала чай. В разговор она не вмешивалась, но поглядывала на Христофора Кудрявцева с нескрываемым интересом: очень уж необычным казался репортер «Губернских ведомостей» со своей говорливой настырностью. Он даже чай умудрялся так мгновенно глотать, что речь его практически не прерывалась. Говорил, что увлекательное описание бурной жизни известной актрисы, оказавшейся по воле судьбы в сибирском Ярске, вызовет неподдельный читательский интерес, обещал, что «Губернские ведомости» горожане будут рвать из рук друг у друга, и что он, Христофор Кудрявцев, станет известным автором и что гонорары его повысятся, как он о том давно мечтает…

Он бы и дальше говорил, если бы его не прервала Маргарита Венедиктовна:

— Довольно, голубчик, довольно. Я все поняла. Я так же, как и вы, очень сообразительная. Над вашим предложением обещаю подумать, а за ответом приходите через три дня. Теперь, извиняйте великодушно, время позднее и пора прощаться.

В коридоре, когда уже одевался, Христофор Кудрявцев, вспомнив, поманил к себе пальцем Марфу и шепотом ей сообщил:

— Во время вечера господин Парфенов подходил к нашему полицмейстеру, стояли они вдвоем и мирно беседовали. И господин Парфенов ненавязчиво так, но достаточно уверенно говорил о том, что полицмейстер наш движется в неверном направлении, лучше бы ему это направление изменить и поинтересоваться прошлой жизнью Марфы Ивановны Шаньгиной, которая собирает в этот вечер деньги на школу. Говорил, что много любопытного узнает полицмейстер, если поинтересуется. Полицмейстер господина Парфенова выслушал, кивнул и поблагодарил, но сухо как-то поблагодарил…

— Я видела, что они беседовали, но они же в углу стояли, как вы услышали? — удивилась Марфа.

— У меня, знаете ли, уникальный слух, если надо, я за версту услышу. Преувеличиваю, конечно, но совсем маленькую толику. В данном случае — расслышал вполне четко. О чем и сообщаю вам в благодарность за знакомство с Магдалиной Венедиктовной, а если вы убедите ее принять мое предложение, я вам еще кое-что интересное сообщу. Теперь, позвольте, я поцелую вашу ручку и удалюсь.

Марфа закрыла дверь за Христофором Кудрявцевым и осталась стоять в прихожей, прислонившись спиной к стене.

— Ну, иди, радость моя, расскажи, где ты этого говорливого господина встретила, — позвала Магдалина Венедиктовна. — Я ведь сначала подумала, что ты поклонника привела показать, но пригляделась — очень уж невзрачный, нам такой явно не подходит. Ты где, Марфуша?!

— Здесь я, Магдалина Венедиктовна, здесь, сейчас только обувь приберу.

— Да оставь ты обувь, иди рассказывай, мне же интересно!

Марфа вышла из прихожей, присела рядом с Магдалиной Венедиктовной и подробно поведала обо всем, что произошло за сегодняшний вечер, в том числе и о разговоре между полицмейстером и Парфеновым, который удалось подслушать репортеру Кудрявцеву.

— Он обещался еще кое-что рассказать, если я вас помогу уговорить… Понимаете?

— Да ты меня уже уговорила! Обещай ему, что угодно, хоть манну небесную! Эти репортеры, насколько я знаю, народ очень пронырливый и всегда первыми узнают, что и где случилось. А что касается твоей прошлой жизни, я ведь ему рассказывать не буду. И ты прошлое не вспоминай, не нужно рану расковыривать…