Михаил Щукин - Осиновый крест урядника Жигина

— Первый взвод — огонь! Второй взвод — приготовиться!

И выстрелы, правда, не залпом, одиночными, но зато точно в цель. Сразу двое из шайки ткнулись в снег. Другие закрутили головами, пытаясь понять — откуда голос? Кто-то бросился бежать, кто-то зарывался в снег. Жигин и Комлев продолжали стрелять, уже не думая о том, что надо беречь патроны. А голос, неизвестно кому принадлежавший, снова перекрыл выстрелы и подал новую команду:

— Клади оружие! Отходи в сторону! Кто жить хочет — клади оружие!

И шайка после короткого замешательства положила оружие, а дальше в точности выполнила команду, отойдя в сторону, сбилась кучкой, и те, кто уцелел, продолжали недоуменно крутить головами, так и не понимая — откуда звучит злой, уверенный голос? Жигин догадался. Поднял взгляд и увидел на одной из берез, к толстым сучьям которой была привязана палка, человека, ловко и прочно устроившегося возле ствола. В руках у него чернел карабин.

Вот и пригодились палки Якова, сослужили добрую службу.

Поднялся Жигин, взвел курок и пошел осторожно, держа ружье наизготовку. Не выпускал из глаз людей из шайки, сбившихся в кучку, и одновременно еще пытался увидеть — где первый взвод, где второй?

Но не было здесь взводов — ни первого, ни второго. Как не было и ни одного солдата.

Гриша-Миша, верные агенты полицмейстера Полозова, шли, не отставая, по следу шайки и подоспели как раз вовремя. Теперь один из них, появившись неизвестно откуда, деловито связывал варнаков одной веревкой, будто пойманную рыбу нанизывал на сниску, а второй, спрыгнув с березы, стоял неподалеку и не опускал карабин, готовый выстрелить в любого, кто вздумает убежать или кинется к оружию.

Жигин подошел ближе, остановился. И только сейчас почувствовал, что ноги у него в коленях мелко-мелко дрожат, готовые вот-вот подломиться. Тогда он сел, не выпуская ружья из рук, и разом навалилась усталость — безмерная. Перевалиться бы сейчас набок, прилечь прямо на снег и закрыть глаза. А еще лучше — оказаться бы сейчас дома. «Теперь, Василиса, я уж точно до тебя дотащусь, теперь, пожалуй, особой опаски не будет… Подожди, немножко осталось…»

— Урядник, ты чего там? Спать укладываешься? — весело окликнул его Гриша-Миша. — Спать рано, нам еще назад возвращаться!

— Поспишь тут, с такой службой, — сердито отозвался Жигин и поднялся, одолевая усталость. — Вы как здесь оказались?

— А мы на ковре-самолете, — скалился Гриша-Миша, — услышали, что урядник без нас бедует, вот и полетели. Вовремя поспели, как яички ко Христову дню!

— Ну, и чего мы теперь делать будем?

— Делов у нас теперь немного — плюнуть да растереть! — Гришу — Мишу не покидало веселое настроение.

Подошел и Комлев. Лицо у него было замотано тряпкой.

— Ты куда нарядился? — спросил его Жигин.

— Да так, на всякий случай, — негромко ответил ему Комлев. — Вдруг опять на каторгу угадаю, а мир-то тесный, вдруг признают, где я был и с кем дружбу водил… Не похвалят за такое поведение, могут и голову прошибить…

— Ну-ну, — кивнул Жигин, — тогда носи.

Огляделся, увидел топор среди разбросанных лопат, поднял его и старательно очистил топорище от снега. Затем подошел к одиноко стоящей осине, под которой лежал, вытянув вперед руки, Яков Рымарев. Рот у него был широко раскрыт, словно он и мертвый продолжал хохотать. Легкий ветерок шевелил свалявшиеся волосы. Жигин поглядел на него, вздохнул и, коротко размахнувшись, ударил топором в комель осины. Дерево вздрогнуло, одинокий, не сорванный даже в бурю, закружился листок, отлетая в сторону, топор продолжал стучать и скоро осина, хрустнув, упала на пухлый снег. Жигин обрубил сучья, раскряжевал ствол, нашел веревку, и скоро уже лежал на снегу крест с одной перекладиной.

— Ты куда его ставить собрался? — спросил Комлев.

— Куда, куда… Над покойными поставлю, люди все-таки, не собаки бродячие.

— Землю долбить?

— Подолбим, не развалимся.

Но тут в разговор вмешался Гриша-Миша:

— Есть у нас кому землю долбить. Пусть и яму эту раскапывают. А что крест сделал — молодец, урядник. И убитым по-божески, и тебе в награду за труды! Вон какой крест большущий, в полный рост вырубил. Сам отличился, сам и наградил себя! Ни у кого такой награды нет, а у тебя будет — крест осиновый!

Веселился полозовский агент, очень уж довольный, что остался в живых и что столь трудное дело завершилось благополучно. Жигин на него не сердился, потому что знал — после схватки нападает на тех, кто уцелел, неудержимая веселость, когда говорит человек не умолкая и смеется без всякой видимой причины. Бог с ним, пусть смеется. А вот ему, Жигину, не до смеха. Окончательно подломила его усталость, и никаких сил не осталось, чтобы бороться с ней. Он лег на снег, подтянул к животу колени и уснул.