Александр Красницкий - Варяги и Русь

— Неужели ты и другие, тебе подобные, думаете, что ваш Бог так всемогущ, что в его воле покорять и побеждать.

— Да, князь, — отвечала Мария. — Он действительно всемогущ и чтоб доказать тебе его всемогущество, достаточно вспомнить о том, что ты не победил бы Ярополка и киевляне не разбежались бы при виде одного Извоя, если бы Он не захотел того.

— Может быть, ты права, — заметил в раздумьи Владимир. — Ну, чей бы Бог ни помог мне победить, а я буду рад этой победе.

— Пошли, Господи, тебе победу, — сказала она, — я буду молиться за тебя и на дорогу благословлю тебя… — Мария, поцеловав Владимира, осенила его крестным знамением. — Да будет над тобою благословение Всевышнего, — сказала она, — и да руководит он всеми твоими помыслами.

— И ты думаешь, что твое благословение послужит мне путеводной звездой к победе?

— Я уверена в том, князь…

— Твоими бы устами да мед пить, — сказал он, целуя ее.

— Возьми это на дорогу, — сказала она, подавая ему какую-то маленькую вещицу, — и береги ее. Она тебе даст желанную победу.

— Что это, ладонка?

— Да, ладонка. Только не развертывай и не смотри на нее, а храни, как хранишь другие.

Это был крестик, завернутый в красную материю. Она боялась показать его и одеть на шею князя, но зная, что он любил и носил ладонки, она дала ему и свою.

Владимир положил ее вместе с прочими в карман и вышел от нее сияющий.

Было уже около полудня, когда Владимир вернулся в Киев, где его ждала рать.

Руслав и Извой едва успели попрощаться со своими невестами и успокоить старика Ероху, как пришлось выступать. У крутого берега Днепра стояли ладьи и ждали сигнала отчаливать. Воевода киевский Светорад, объехав ратников, скомандовал в поход; войска двинулись. За ними двинулись и оладьи. В одной из них были Владимир, Извой, Руслав, воеводы и старейшины. Божерок остался в Киеве. Не было еще Вышаты да Торопа…

Ключник, вернувшись по выступлении рати, выпустил его.

— Ну, Торопушка, — сказал он. — Теперь моя воля, и я из тебя не только веревок навью, но и лучины наколю, коли ты не успокоишься, а уж Божерок и подавно снимет с тебя не одну шкуру… Смотри, не гневи нас…

Тороп вернулся в Киев, но там никого не было. Несмотря на то, что войска вышли раньше на целые сутки, он догнал их на следующий день.

Когда ратники, шедшие сухим путем, заметили приближающегося всадника, они думали, что из Киева несется гонец, и остановились, но, узнав Торопа, расхохотались: он был весь в пыли и еле переводил дыхание.

— Что попритчилось тебе, Торопушка? — спросил у него воевода киевский. — Аль тебе тесно сделалось в Киеве?

— Да, воевода, очень тесно… От Вышаты да Божерока в степи будет тесно… А где князь? — спросил он Светорада.

— А, соскучился по нем!

— Соскучился, да и дело поведать надо…

— Ну, дружок, далеконько тебе придется гнаться за ним… Нет, ты уж лучше отдохни да иди с нами: к одному концу все придем.

Через несколько дней войска Владимира дошли до Перемышля, в котором были хорваты и Олаф; однако после первого же боя они были выбиты из города, и Олаф с позором бежал. После Перемышля были взяты и другие города, и хорваты покорились; на них была наложена дань от каждого плуга.

Радуясь такой легкой победе, Владимир вспомнил слова Марии и подумал: «А ведь правду сказала она, что если Бог не захочет, то я не буду победителем… Жаль только, что Олаф опять ускакал…»

Победив хорватов, Владимир не хотел возвращаться в Киев и пошел на вятичей, которых победил также легко, и поздней осенью прибыл в Вышгород, в котором у него было триста жен. Туда он пошел с тою же целью, с какою в последний раз был в Предиславине, но и здесь не увидел тех, кого хотел найти.

— Не везет нам, Извоюшка, — сказал Владимир, — и здесь их нет.

— Да пошто им здесь быть, государь, — отвечал Извой, — коли они в Предиславине.

— Сам видел, что нет.

— Мы-то видели, что их там нет, потому что Вышата не показал их, а они сидят и теперь в светлице у Буслаевны.

— Кто тебе сказал?

— Спроси у Торопа: он сам видел их да за это попал под замок.

— Тороп! — позвал Владимир.

— Правду молвит Извой, — отвечал Тороп, — потому я и отстал от дружины, что сидел под замком.

Владимир ничего не сказал, но решил, что если Вышата прячет их, то, видно, уж они больно хороши…

Однако не долго пришлось отдохнуть Владимиру в Вышгороде: покоренные им вятичи восстали, подстрекаемые Олафом. Бежав из Перемышля, он пришел к ним и сказал, что Владимир не князь, что в его дружине есть настоящий князь, который должен сидеть на киевском столе и править Русью.