Александр Красницкий - Варяги и Русь

— Так-то оно так, да коли увез, то возврати их, не то смотри, приеду на потешный, и тогда берегись…

— Прикажешь, государь, готовым быть к твоему приезду?

— Уж коли приеду, должно быть все готово, а пока сгинь с глаз! — сердито сказал Владимир.

Вышата поклонился и, бросив ненавидящий взгляд на Извоя и Руслава, вышел из светлицы.

— Ну, вот… — сказал князь. — А может, и впрямь он не причастен к похищению Оксаны, может, кто из молодцев похитил красавицу… Мало ли их там было!..

— Не может быть, чтобы Оксана и Светозора не миновали его рук, — отвечал Извой. — Яви милость свою к старику отцу и возврати их семье.

— Ладно, — отвечал князь, — послезавтра поедем в Предиславино, тешиться охотой, и уж не скроет он их и под землей, а ныне сзывайте воевод и старейшин: пора и на ляхов… А то уж мечи заржавели в ножнах…

В это время в светлицу вошел отрок.

— Государь, — сказал он, — Олаф отлежался и, видно по кровавому следу, ушел… Знать, его сообщники увели…

— Молви гридням, чтобы были они, если появится снова — изловили бы его и доставили ко мне… — мрачно промолвил Владимир.

— Князь, — сказал Всеслав. — Торопка молвил, коли, государь, дашь ему свободу, он найдет Олафа…

Владимир улыбаясь посмотрел на него и сказал:

— Сейчас выпустить его из-под замка и оповестить людей киевских, чтоб пальцем не тронули его, а Божероку поведай, что он мой заложник за Олафа.

Вечером были собраны воеводы, старейшины и бояре на совет. Владимир давно уже задумал идти на хорватов.

Извой и Руслав тоже присутствовали на совете. Многие высказывались за поход.

— Если отложить поход, — молвили они, — то наши враги могут собрать большую рать, с которою нам будет трудно справиться… К тому же, государь, Олаф не дремлет и может присоединиться к ним…

— Ох, уж этот Олаф! — воскликнул Владимир. — И не изловить же его, окаянного… словно вьюн вывертывается… Ну, да уж если старейшины решают идти, так тому быть. Заутра в Предиславино на последях на пированьице, а там и в путь… Наказать сбираться рати, чтоб была готова… — сказал он, заканчивая этим совет.

Весть о выступлении Владимира на хорватов мигом облетела весь Киев и, разумеется, стала известна Олафу, который хоть и чувствовал себя не очень хорошо после удара Руслава, но не мог не сразиться с ратниками Владимира. Он, в свою очередь, приказал готовиться в путь. Дружина его была немногочисленна, но в степи его ожидали варяги. Он был уверен, что если он пойдет в степь, то, кроме имеющихся у него наемников, он найдет там союзников среди печенегов.

Когда Владимир уехал в Предиславино, Олаф сел в ладью и, спустившись вниз по Днепру, пошел на Перемышль, объявил его жителям, что Владимир замыслил на них поход, и предложил свою помощь. Перемышляне приняли ее и начали готовиться встретить киевлян…

Тороп, оказавшись на свободе, отыскал берлогу Олафа. Однако он опоздал: Олаф ушел перед самым его носом; он даже видел, как тот сел в ладью.

Придя на следующий день утром на потешный двор, он рассказал князю о том, что видел. Тороп ожидал, что князь рассердится, но Владимир был в хорошем настроении и только поморщился.

— Будем ждать, — сказал он, — пока сам не попадет к нам в руки.

И он вышел на крыльцо, а за ним вся свита, в том числе Руслав и Извой, все поехали на охоту.

Когда Владимир выехал за ворота, Тороп встал у крыльца и начал разговаривать с конюхами; они смеялись над ним, зная, что Божерок задал ему порку. Тороп и сам шутил над этим и говорил, что если у всех жрецов такие руки, как у верховного жреца, то, видно, все они «чертовы дети»…

К ним подошел Вышата.

— А ты, скоморох, чье дитя? — спросил он Торопа.

— Я, боярин, как есть человеческое, от отца и матери, и сердце у меня клинушком, словно яичко, — не задумываясь отвечал Тороп.

— То-то… от этого ты, видно, и врешь много, что оно клинушком.

— В чем же я солгал тебе, боярин?..

— Мало ли ты врал уж, да я терпел, а теперь и терпеть дольше невмочь… Вчера ввечеру, когда ты ходил в лес, ты, вернувшись оттуда, сказал, что ходил туда по моему приказу и что теперь пришел сюда тоже по моему… Ты что путать начинаешь, детина?.. Разве я посылал тебя?..

— Нет, боярин, не посылал, да я не хотел сказать ему правды и поэтому молвил, что взбрело на ум… Да, чай, тебе от этого беда не стряслась…

— Еще бы ты хотел, чтоб от шутовской брехни беда стряслась… а все ж ты солгал… Ну, что же, правда, что Олаф бежал в лодке к ляхам, как ты говорил?