Стасс Бабицкий - Аки лев рыкающий

Иван просиял и снова протянул руку князю, теперь уже без всяких оговорок.

– Пари на сто рублей! Кто первый до Торжка.

– Согласен, – князь сильно сжал его ладонь. – Еще одно важное дополнение. Мы испытываем моторы, а не удачу. На дороге может случиться всякое – рессора сломается или машина перевернется, не приведи Господь. Тогда фиксируем, кто окажется впереди на момент чрезвычайного происшествия. Ему и достаются сто целковых.

– Согласен, – кивнул Пузырев. – Закрепи уговор, Жорж!

Я разбил их рукопожатие, и спорщики заспешили к своим экипажам. Иван помог г-ну Мармеладову взобраться на место стрелка, там лежали две подушки, поэтому можно было устроиться с относительным комфортом для спины и, что немаловажно, вытянуть ноги. Меня же г-н Щербатов увлек к самому пижонскому автомобилю из всех представленных в гонке. Колеса с белой окантовкой – последний писк европейской моды. Хромированные рычаги блестят в лучах наконец-то пробудившегося солнца. Корпус покрашен в темно-синий цвет, напомнивший мне о кожуре бабаджанов, которые я уплетал во время недавней поездки в Баку.

– Где вам будет удобнее, господин Базальтов? – спросил князь. – Со мной на заднем сиденье или впереди, рядом с шоффером?

Я мысленно рассудил, что вопросы эти задавались исключительно из вежливости: даже самый радушный хозяин не захочет сидеть в тесноте и толкаться локтями с гостем. Особенно председатель клуба, да еще к тому же и дворянин. Поэтому я выбрал переднее кресло, за что удостоился благодарной улыбки Николая Сергеевича. В это время шоффер, заводивший мотор, разогнулся и приветливо кивнул. Увидев его закопченное лицо, я достал из кармана платок.

– Оботритесь, друг мой. Вы запачкались.

– Бросьте, Жорж! – улыбка князя стала шире. – Это не поможет. Ийезу родился с таким цветом кожи. Он из Абиссинии [8] Устаревшее название Эфиопии. .

Я сконфуженно забормотал извинения, попутно разглядывая шоффера. Одет в темно-синюю ливрею, под цвет автомобиля. Фуражка и перчатки голубого цвета. Брюки черные. Ботинки черные. Щеки, лоб, нос – все черное. Только белки глаз выделяются на лице, словно звезды в безлунную ночь. Одна из «звезд» на миг погасла – абиссинец подмигнул мне и спросил гортанным голосом:

– Еду, княз?

Г-н Щербатов огляделся.

– Скоро, Ийезу, скоро. Только что двинулись велосипедисты. Мы дадим им гандикап минут в десять, а потом поедут автомобили. Чтобы не создавать толчею, договорились выезжать по очереди, в соответствии с выданными номерами. Так что мы отправимся последними, но, надеюсь, прибудем к финишу первыми. Это я вам объясняю, Жорж. Мой верный шоффер не знает столько русских слов, но рулит так ловко и быстро, что я не сомневаюсь в успехе. Ох, простите. Я вас так запросто назвал Жоржем… Вы не против? Превосходно. А то все эти «господа» – утомительная формальность. Мы же с вами первопроходцы. Искатели приключений. Магелланы неизъезженных дорог! Так-с… Десятый номер стартовал. Следующий – Пузырев, а за ним уж и мы. Через минуту.

Он достал золотой хронометр и уставился на циферблат. Я тоже украдкой поглядывал на часы, поэтому готов поклясться, что выдержал князь только тридцать семь секунд, после чего скомандовал:

– Трогай, Ийезу!

Черная грязь.

25 верст от Москвы.

10 часов 12 минут.

Восемьдесят лет назад Пушкин ехал в почтовой карете по обновленному государеву тракту [9] Со времен Петра Первого так называлась дорога из Москвы в Петербург, ныне – Ленинградское шоссе. и восхищался: вот она, дорога будущего – гладкая, широкая, без рытвин и буераков. С тех пор шоссе чуть ли не каждый год старательно улучшают, но выходит ровно наоборот.

Меня порой посещает крамольная мысль… Я выскажу ее здесь только как собственное мнение и если редактор с ним не согласится, то после просто изымет его, дабы не раздражать цензуру и не создавать проблем для публикации сих путевых заметок. Мысль, разумеется, ничем не подтвержденная, кроме ужасного состояния дороги, но именно это наглядное доказательство мозолило мне глаза с самой первой версты. И если уж говорить откровенно, то же самое подсказывало седалище, отбитое на кочках и ухабах. А что, если губернаторы приказывают своим подручным… Шепотком, разумеется, без подписей на гербовой бумаге… Приказывают нарочно портить проезжую часть, чтобы потом удалось стрясти побольше казенных денег на благоустройство?