Сергей Орловский - История старинного сибирского рода

Из городской больницы дедушке пришлось уйти не по своей воле. Кто то из его пациентов хотел побыть на больничном дольше положенного. Дед его выписал на работу. А «благодарный» пациент написал в газету, что буржуй притеснил пролетария. Конец ясен. До 1938 года дед работал в той же должности в больнице водников. Наступил период репрессий, как об этом прекрасно сказано в «Реквиеме» А. Ахматовой:

«Звёзды смерти стояли над нами

И безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под шинами чёрных «Марусь».

9-го апреля 1938 года Сергея Константиновича пригласили поехать к больному, подали автомобиль – и отвезли в НКВД. Было ему 55 лет. Обвинения были простые:

– находясь на дежурстве в больнице, ночью выключал радио в палатах;

– на предложение выступить на собрании с хвалой Сталинскому закону о запрете абортов сказал, что возрастёт подпольная деятельность в данном направлении.

Посадили деда на 6 лет по печально известной статье 58 отбывать срок в Качинскую исправительно-трудовую колонию.

Когда Сергею Константиновичу на новом месте задали вопрос: «На сколько Вы сюда прибыли», ответом было «пожизненно». Вскоре его назначили заведовать лагерной больничкой. Появился свой кабинет для приёма пациентов, помощница-фельдшерица Ванда Оттовна Денгильштет, по национальности шведка, потомственный интеллигент, вдова расстрелянного коммунистами по Шахтинскому делу инженера, уже давно сидевшая по 58-й статье. Мысль о том, что ждать каких-либо улучшений бессмысленно, не покидала Сергея Константиновича. Он говорил Ванде Оттовне в их беседах, что, даже выйдя на свободу по истечении срока, будет иметь поражение в правах и не сможет поехать к сыну или дочери, так как его социальное положение может помешать им в жизни. Угнетала мысль, что врач, положивший начало нервопатологии в Красноярске, не сможет продолжать работу по специальности. Его удел – должность лекаря в какой-то Богом забытой деревне. Особенно тяжело было принимать перед началом трудового дня в 6 часов утра уголовников, которые бросались на доктора с кулаками, требуя освобождения от работы. Моральный отдых наступал, когда с 9 часов утра в лагерную больничку шли лечиться простые люди из прилегающего к лагерю посёлка. Более всего угнетал барак слабосильных, где мучительно медленно умирали живые покойники.

В своём последнем письме, адресованном в Томск, где у его дочери Елены жила бабушка Ольга Викентьевна (родственникам врагов народа проживание в режимном городе Красноярске было запрещено), Сергей Константинович написал: «В жизни ничего не окажется страшного, если не ждёшь от неё ничего. А ждать … уже нечего. И обо мне не беспокойся, … . Всё уже измерено, взвешено, сочтено. На поверку – нуль. Прощайте».

Восемнадцатого апреля 1940 года утром Сергей Константинович в 5 часов утра сходил в барак к своему лагерному другу Виктору Васильевичу Рязанову, покурил с ним, поговорил на философские темы. В момент разговора мимо окна барака проковылял на костылях еле живой заключённый из команды слабосильных. Сергей Константинович, обращаясь к Рязанову, сказал: «Всех нас ждёт здесь та или иная ужасная инвалидность», бросил папиросу, попрощался и ушел в свою комнатку. В 6 часов утра начался приём больных, но доктор не пришёл на работу. Фельдшерица пошла его позвать, но увидела в окно, что он спит, и не стала будить. Когда в 9 часов начался амбулаторный приём, послали разбудить доктора, увидели, что сон его не нормален, сказали администрации, и началась суматоха. Ранее Сергей Константинович, выписывая лекарства, включил в список морфий в ампулах и сейчас ввёл себе смертельную дозу. Все лекарства, которые могли служить противоядием, он спрятал, и их долго не могли найти.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.