Лариса Склярук - Царица Парфии

Карвилий Полита был невысоким плотным мужчиной с крупной головой. На выпуклом лбу разбегались черточки продольных морщин. Над маленькими, глубоко посаженными глазами небрежно топорщились жесткие щеточки седых бровей. Из-под вялого, мягкого подбородка уже неудержимо начинал свисать второй. Выражение лица Карвилия было неясно. Он добрый? Он злой?

Незнатный всадник [2] Всадники – второе после сенаторов привилегированное сословие. Всадники не имели богатой родословной, но обладали финансами. Денежная аристократия, политическое влияние которой было ограничено. , выходец из среднего класса и торговец, постепенно богатеющий, Карвилий никогда не был ни мотом, ни расточителем. Начав помещать свои небольшие капиталы в земли, удачно купил небольшое поместье около дороги из Рима в Тибур. Виноградники, высаженные прежним владельцем десять лет назад, дали обильный урожай, принесли доход.

Карвилий не обладал сенаторским состоянием, и дом его не стоял на новой улице, посреди вилл знати. Тем не менее выстроенный на купленном по дешевке, после очередного городского пожара, участке дом был украшен мрамором и находился в районе Велабр, недалеко от таких главных важных центров Рима, как Капитолий, Палатинский холм, хлебный и овощной рынки. Так что, когда в конце улицы проступила каменная, побеленная известкой стена одноэтажного особняка – домуса, Карвилий, как обычно, испытал если и не чувство гордости, то, во всяком случае, удовольствие от достигнутого.

Крышу дома покрывала красная черепица. Под портиком, поддерживаемым двумя колоннами, находилась двухстворчатая деревянная дверь, блестевшая свежей голубой краской. Рядом на небольшой цепочке висел резной молоток.

Карвилий спрыгнул с повозки, шагнул к двери и замер в нерешительности, подняв правую руку вверх запрещающим жестом и не позволяя слугам стучать, чтобы не разбудить дом. Но неожиданно изнутри послышался шум отодвигаемого засова, и дверь медленно пошла внутрь. На пороге с масляным светильником в руках стоял управляющий дома, Тораний.

Это был мужчина лет сорока, среднего роста, коротконогий, с толстой шеей, низким лбом, въедливыми глазами под лохматыми бровями. Вольноотпущенник [3] Вольноотпущенник – раб, отпущенный на волю актом освобождения. Однако в гражданских правах вольноотпущенники были ограничены. . И как все вольноотпущенники, запятнанные в глазах свободнорожденных несмываемым позором рабства, от которого им никогда не избавиться, Тораний был предан хозяину, отличившему его. Он был хорошо образован. Владел языками – латинским и греческим. Но образованность не привела к утонченности его натуры. Впрочем, ожидать от управляющего сентиментальности было бы странно.

– С приездом, хозяин, – сказал Тораний, почтительно склонив голову.

Карвилий отметил про себя, что управляющий одет и, видимо, не ложился спать, тогда как весь дом погружен в тишину. Он впился глазами в лицо Торания, стараясь прочесть ответ по выражению его лица: почему он, главный человек в доме после хозяина, стоит здесь, в прихожей, ночью, словно простой привратник.

Тораний шагнул к Карвилию и тихо на ухо, словно был уже с хозяином в сговоре, прошептал:

– Госпожа в спальне, не одна.

Карвилия качнуло, точно жгучая, испепеляющая ревность сбила его с ног. Поплыл перед глазами атрий, выложенный пестрым мрамором, закачались шкафы с небольшим рядом изображений предков.

Он выхватил из рук стоящего позади него раба факел и, злясь на себя, что не додумался прежде дать такое указание, бросил Торанию упрек:

– Ждать надо было не в прихожей, словно ты привратник, а спать на полу перед спальней. Спальню в осаде держать.

Тораний побледнел. Безусловно, слова хозяина были логичны и вполне предсказуемы. Так почему же Тораний не сделал этого? Почему он позволил событию произойти? Причин было несколько. Мы о них узнаем позднее.

Стремительным шагом Карвилий прошел в перистиль и остановился, с трудом переводя дыхание.

Небольшой двор был наполнен благоуханием цветов. Неслышно качались листья растений, обвивающих колонны. Свет от факела выхватил статую Карвилия, подаренную ему его немногочисленными клиентами. Грубовато вылепленная статуя тем не менее наполняла Карвилия гордостью. Каждый более или менее значительный человек или желающий считать себя таковым в Риме должен был окружать себя свитой. Так что атрий Карвилия также по обычаю наполнялся по утрам его клиентелой. Эти люди, питающие стойкое отвращение к честному труду, готовы были за угощение или небольшую сумму денег целый день таскаться по Риму за своим патроном.