Александр Прозоров - Соломея и Кудеяр

По мере ее речи улыбка потихоньку сползала и сползала с лица гостя, а с последними словами он и вовсе побледнел, попытался вскочить – но Гедвик, уже успевший развязать свой простенький пояс, одним быстрым движением накинул шнур мужчине на шею и что есть силы потянул в разные стороны.

Елена Васильевна, медленными глотками попивая любимое фряжское вино, терпеливо дождалась, пока в теле престарелого союзника не затихнет последняя судорога, поставила кубок на стол и распорядилась:

– Свите гостя нашего завтра скажешь, что за разговором князь меня оскорбил и за то под арест в приказе Разбойном посажен. Я во гневе великом и потому всем им велено обратно в Дмитров убираться, не то рядом с ним сидеть будут.

– Да, госпожа, – кивнул Гедвик.

– Значит, старше моего сына из рода Александровичей всего трое мужчин было, – задумчиво погладила подбородок Великая княгиня. – Одного оспа забрала, другой… Как бы под арестом. Третий… – Она вопросительно вскинула брови.

– Князь Старицкий письмо получил, госпожа. Однако же не едет, – ответил псарь.

– Плохо. Надо пригласить настойчивей… – Правительница поднялась, вышла из горницы, но в дверях обернулась: – Гедвик, ты уверен, что Георгий, сын Соломонии Сабуровой, мертв?

– Да, госпожа, – кивнул литвин.

– Хорошо. – И правительница сама прикрыла за собой дверь.

Мартовская приморская степь была прекрасна – алый ковер тюльпанов от горизонта до горизонта и пряный, как сбитень, воздух; голубое небо и торопливо носящиеся, как стрелы, шмели, жуки и стрекозы. Посреди этой красоты возвышались пять коричневых куполов – юрты покинувших зимнее кочевье степняков. Сюда и подъехали неспешным шагом четверо всадников – трое мужчин и один ребенок. Путники вели с собой в поводу восемь хорошо груженных заводных лошадей, что означало – в путь они собирались всерьез и надолго.

На ровной степи гостей видно издалека – и потому на краю стоянки гостей встречали несколько молодых нукеров и воин в возрасте, наряженный в толстый стеганый халат, крытый сверху цветастым китайским шелком, – весьма недешевое удовольствие.

Путники спешились в десятке шагов от хозяев. Первый из них, зеленоглазый и русобородый, прищурился, вглядываясь в узкоусого кочевника. И тот вдруг восторженно хлопнул себя по коленям, потом в ладони и быстро пошел вперед:

– Иншалла!!! Я не верю своим глазам! Мой пропавший неверный брат! Кудеяр! Неужели ты меня не узнаешь?!

– Рустам! – облегченно засмеялся гость и раскрыл свои объятия.

Потоптавшись и похлопав друг друга по плечам, они чуть расступились.

– Входи, входи смелее! – указал на стоянку степняк. – Мой дом – твой дом! Мой ковер – твой ковер! Мой кумыс – твой кумыс! Мой табун – всегда мой табун! Ты как в наших краях оказался, друг мой? Пленным, купцом али гостем?

– Гостем, Рустам. Долгим, долгим гостем, – сразу признался боярский сын. – Надобно мне на несколько лет хотя бы так поселиться, чтобы внимания ничьего не привлекать. Пожить тихой, спокойной и скучной жизнью. Домик купить, коли получится, а лучше надел небольшой. На своей земле как-то привычнее.

– У нас это нетрудно, друг мой, – пожал плечами крымчак. – Коли золото есть, то хоть надел, хоть кочевье покупай, хоть прииск соляной, хоть сад персиковый. Надо – помогу с радостью! Продавца найду, с покупателем сведу. Один пустяк только нужен…

– Какой? – насторожился боярский сын.

– Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк его, – ответил Рустам.

– Что это значит? – не понял гость.

– Неверному нельзя покупать мусульманскую землю, друг мой, – развел руками степняк. – Тебе придется принять ислам.

– Проклятье! – зло сплюнул Кудеяр.

– Посмотри на это иначе, мой неверный брат, – улыбнулся никогда не унывающий Рустам. – Ты хочешь спрятаться? Спрятаться – или светиться на каждом углу белой вороной? Спрятаться в сарацинском мире, оставаясь открытым христианином? Скажи мне это еще раз, друг мой Кудеяр!

Боярский сын помолчал. Однако правота степняка была настолько очевидна, что ответить можно было только одно:

– Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет пророк его… – печально вздохнул Кудеяр, присел рядом с мальчишкой, обнял его за плечо: – Видишь этого дяденьку, Юра? Ты не поверишь, но это твой семиюродный дядя.

– Родственник!!! – радостно оскалился Рустам и присел перед мальчишкой, раскрыл руки: – Иди к дядюшке, мой розовощекий малыш! Как, говоришь, его зовут?

– Георгий… – Кудеяр запнулся и тихо выругался: – Вот проклятье! Лишний риск на пустом месте… Имя, наверное, тоже лучше поменять… На всякий случай.