Веселый чертенок озоровал в этот день в Алеше. Он подтолкнул Нину, сделал страшные глаза и сказал:
— Сейчас же пошли, быстро!
Встревоженная Нина пошла за ним.
— Что случилось, Алеша?
Выйдя на свободное место, Пужняк объяснил:
— Тут неподалеку, на Орлином Гнезде, тебя ватрушки дожидаются!
Нина укоризненно покачала головой:
— Ну, Алеша, когда ты повзрослеешь?
Нечего было и думать пробраться на прежнее место возле трибуны. Нина видела, что толпа сгрудилась еще сильнее.
— Пошли, когда так! — улыбнулась девушка.
Алеша широко распахнул дверь в дом Любанской.
— Здесь Таньча… то есть Татьяна Пужняк, живет?
Устинья Петровна хотела ответить, но мимо нее из комнаты Виталия вихрем пролетела Таня и бросилась на шею брату; за ней виднелись Соня, Катя, Машенька, Леночка.
— Алешка, как я по тебе соскучилась!.. Братка мой милый!..
У Алеши подозрительно покраснели глаза. Чтобы не раскиснуть, он сказал:
— Ага! Братка? Милый? А кто меня поедом ел, когда мы вдвоем жили?
— Я, Алеша! Но я не буду больше!
Соня, Леночка, Катя и Машенька обступили Алешу, любуясь им; Машенька даже пощупала его руками, сказав при этом:
— Ой, Алешка! С саблей, с наганом.
Освободившись от объятий Тани, Пужняк представил своих спутников:
— Чекерда! Разведчик. На три аршина сквозь землю видит…
Чекерда застенчиво посмотрел на Таню и, не зная, куда деваться от смущения, так сжал ее руку, что девушка вспыхнула.
— А это — Цыган, прошу убедиться, единственный из белых, оставшийся в этом городе. Будем за деньги показывать: по полтиннику с носа, а у кого короткий — с того рубль, чтобы не хитрил и на даровщину не зарился!
Цыган укоризненно посмотрел на Алешу, в темных глазах его промелькнуло неудовольствие.
— Что, всю жизнь глаза колоть будешь, побратим?
— Больше не буду! — сказал Алеша. — Бывший белый, Таньча! А за этот месяц он лихим партизаном стал. Так и знай: смелый партизан Сева Цыганков!.. А это — Нина, подрывник и… хорошая девушка в общем!
Зардевшаяся девушка поздоровалась со всеми.
Таня многозначительно посмотрела на брата и, ожидая, что Алеша приготовил сюрприз, на цыпочках подошла к двери, быстро открыла ее и заглянула в сени. Там никого не было.
Оживление ее упало. Она посмотрела на Алешу. Устинья Петровна тоже вопросительно уставилась на него.
— А где Виталий? Я в его комнате ничего не изменила: все, как было! Мы-то с тобой в вагон опять переедем, а ему — у Устиньи Петровны жить. Заждалась она.
Алеша переглянулся с Ниной и Чекердой. Значит, дядя Коля ничего не сообщил о гибели Виталия?
— Разве вы ничего не знаете? — медленно спросил он у Тани.
Девчата встревоженно переглянулись. Машенька побледнела, почуяв что-то в тоне Алеши.
— Нет. А что?
— Виталя погиб семнадцатого сентября… Мы через Михайлова сообщали.
У Тани задрожал подбородок.
Устинья Петровна устало опустилась на стул, впервые почувствовав, как стара она и как плохо у нее работает сердце. Столпились вокруг нее девушки, пораженные этим известием, и одна тоска и боль отразились на их лицах словно стало в комнате темнее.
Алеша тронул рукой Чекерду:
— Ты море видал, партизан? Нет? Пойдем, покажу!
— Виталя рассказывал о море хорошо, — сказал Чекерда.
Они пошли к заливу. Таня с Чекердой, Цыган с Устиньей Петровной и Борисом, Нина с Алешей, Соня, Лена, Катя и Машенька шли за ними нестройной стайкой. Машенька переводила влюбленные глаза с Алеши то на Цыгана, то на Чекерду и дергала Катю за руку, шептала:
— Ну, Катька, бесчувственная ты. Посмотри, какие ребята наши-то, а! Красавцы, правда?
Катя одергивала ее и, гордясь своей близостью к партизанам, еще теснее прижималась к Соне и Леночке.
Расступалась толпа перед ними, давая дорогу. Восхищенные и настороженные, открытые и исподлобья взгляды провожали партизан. Мальчишки увязались за ними, но отстали, когда Алеша сделал свирепое лицо.
В губернаторском доме кто-то по-хозяйски ходил по залам. Часовые стояли у дверей. В одном из них узнали друзья старика Жилина. С бебутом у пояса, с винтовкой в руках, стоял канонир у дверей губернаторского дома и важно поглядывал на прохожих и на подчаска — бывшего посыльного Народного собрания, который с винтовкою стоял на часах напротив него.
Приколотая одним концом к филенке фигурной двери большая афиша трепалась по ветру.
— Эка, сколько бумаги! — сказал Алеша, подходя к афише и готовясь оторвать ее.
Читать дальше