Николай Стариков: Донольцы. Повесть о первых людях каменного века на Дону

Рассказы повествуют о предвоенной жизни в сельской местности в начале Великой Отечественной войны в донских хуторах, о танкистах в Среднедонской операции во время Сталинградской битвы, проходившей в тех местах, где нашли пристанище донольцы, о воинской службе на военно-морской базе в послевоенное время, о создании «Теории вероятного факта» одним из потомков тех далеких предков.

Ранняя весна. Трудовой день начался с появлением теплого солнца, разноголосого щебетания птиц. Ничто не предвещало беды. Но уже вскоре племя нольцев изо всех сил старалось справиться с несчастьем. Только что с шумом рухнула крыша землянки, придавила людей. И стар и млад в поте лица и клубах пыли буйволиными лопатками и пригоршнями отбрасывали землю, растаскивали подопрелые деревянные жерди, куски травы, спрессованные долгим лежанием. Не разгибая спин, они с надеждой спешили откопать пострадавших соплеменников живыми. Не участвовал в работах лишь вождь, в сердцах осуждая себя за досадную ошибку. Глубокой ночью он слышал глухой гул глубоко под лежаком, ощутил даже слабое колебание пола, но не придал значения происшествию. «Померещилось», — подумалось тогда. А ведь слышал от отца, что после колебания пола в землянках крыши обваливаются.

Все, кто находился в жилищах в момент обрушения этим днем, выбежали наружу в страхе за собственную жизнь. Расчищая завал, люди с беспокойством оглядывались на свои землянки в ожидании худшего.

На расчистке обвала работали женщины и дети, мужчины отсутствовали. Две группы ушли на охоту, одна охраняла подходы к становищу, четвертая под руководством младшего сына вождя Данца находилась в засаде. Вооруженные группы диких племен с гор нередко появлялись в окрестностях, вынуждали нольцев постоянно находиться в готовности отразить нападение.

Прибежал посыльный от группы охраны, сообщил о появлении среди деревьев у подножья серых скал дикарей с гор. Вождь подозвал одного из повзрослевших подростков, Быса, по кличке «Быстроногий», приказал:

— Мчись к Данцу, поведай о тревоге охранников, пущай бежит к ним на выручку.

Засада бежала по лощине с редким кустарником. Неожиданно головной дозорный подал сигнал остановиться. Данц поспешил к нему. Впереди виднелись спины большой группы людей, вооруженных длинными острыми палками и рогатками с привязанными между концами увесистыми камнями. Старший засады мог внезапно напасть на дикарей, для этого он послан вождем племени. Но врагов было слишком много, потому атака с возможностью успеть произвести один-два выстрела из лука до момента возникновения рукопашной схватки успеха не гарантировала.

Пришельцы передвигались настороженно, шли бесшумно, неспешно, едва выходили из-за кустов на открытые участки, пригибались. При этом их всклокоченные сальные космы опускались до земли. Внимательно рассматривая лежащую впереди местность, они совершенно не обращали внимания туда, где только что были. Группа Данца не менее осторожно перебегала от укрытия к укрытию.

Вскоре берега лощины начали понижаться, люди с гор остановились, рассредоточились, затем выставили палки вперед, продолжили движение. Вслед шли нольцы с приготовленными для стрельбы луками. Когда впереди из-за укрытия поднялся пост охраны становища, стал на одно колено в готовности применить стрелы, дикари замерли на месте, через мгновенье забеспокоились. В этот момент кто-то из них оглянулся на шум шагов сзади и тут же напряженную тишину разорвал его истошный крик. Как по команде, будто того ожидая, дикари опрометью кинулись в сторону серых скал. Лишь один из беглецов остановился, раскрутил вокруг плеча рогатку, метнул в сторону преследователей. В ответ получил стрелу в живот, затем пику с острым каменным наконечником в грудь.

Ближе к вечеру племя нольцев собралось в становище. Запылали костры. В безветрии воздух наполнился запахом горящей древесины и сухостойной травы. Пропахшие пылью, измученные непривычным трудом женщины старались как-то накормить мужчин и детей. Охота вновь оказалась неудачной. Подстрелили охотники на болоте с десяток уток и чирков, наловили лягушек и ужей, имелся небольшой запас фисташек. Всего этого с натяжкой хватало утолить голод. Тем не менее в племени царило веселое оживление. Удалось откопать из-под завала живыми двух женщин с малышами на руках. Сидели они возле столба в центре землянки, над ними крыша только глубоко прогнулась, потому отделались царапинами и ушибами.