Вениамин Колыхалов - Тот самый яр...

За дверью номера гудел пылесос, мешая сосредоточиться на главной мысли трактата.

«…История равна отпущенному времени на производство войн, лет мира… Греховное человечество развивается по чьей-то навязанной спирали. Если так, то цари, короли, шахи, рабы — простые марионетки веков. Немногие дорвались до сладкой жизни, большинство горбатятся на прохиндеев в коронах и мантиях… Существует одна защита от навязанных идей — слитая воля миллионов. Вот с этим водоёмом землянам не повезло. Разброд в умах — колоссальный. Государства — вотчины. В каждом — свой удельный князёк и масса прикормленных холуев, сторожей заведённого порядка. Полиции, тюрьмы, суды, чиновничество — класс, который никогда не будет раскулачен… Ненавижу жадную свору притеснителей, обирал народа. Помыкают чернью во имя личных дворцов, не хилых окладов, жирных пенсий…

Не даёт покоя Колпашинский многострадальный яр. Трупы вопиют. Не души ли казнённых засветились ритуальными огнями во время размыва берега? Последний всплеск траурного света… Прощание с землянами перед уходом в придонные струи Оби…».

Настойчивый стук в дверь привёл историка к тихому матерку.

Лавинская пропустила вперёд капитана, он с заискивающей улыбкой протянул учёному пухлую руку.

— Сергиенко Вадим… а вы знаменитый Горелов, труды которого мы изучали в благословенных стенах КГБ… Рад, весьма рад познакомиться с боевым сотрудником органов госбезопасности.

От капитана попахивало коньяком и трубочным табачком.

Победно посматривала Полина на растерянного борца за народ.

Сражённый бесцеремонностью, даже наглостью надоедливой любовницы, Сергей Иванович в первую минуту растерялся. Он осматривал ладную фигуру молодого офицера со всей тщательностью постельного соперника.

«Чтобы моя золотая стерва да не переспала с этим усачом… домогался её на катере связи… не получилось на водомёте — дожал бабу на суше…».

— Серж, Вадиму очень хотелось познакомиться с легендарной личностью…

— Да, да, — запальчиво подтвердил капитан. — Только героическая личность могла в расстрельные годы бросить вызов НКВД.

— Почему же грозный КГБ не бросил вызов нынешней системе?.. Топить трупы на глазах встревоженных горожан.

— Сергей Иванович, НКВД чикал, нам досталось разгребать завалы…

— Чисто разгребли?

— Обь разберётся, — ушёл от честного ответа капитан. — А вы — молодчага! Настоящий чекист!

— Я — учёный, разгребающий завалы истории.

— Интересно будет почитать ваши новые труды, — искренне пожелал капитан современной госбезопасности и так же искренне водрузил на стол бутылку армянского коньяка.

Не успел защелкнуть на замочки дорогой портфель из чистой кожи, услышал резкое:

— Вон из моего номера, доблестный сотрудник! Убирайтесь вместе с этой шлюхой!

— Не понял, — вздрогнул от неожиданной развязки усач.

— И никогда не поймёшь резкой правды.

— Что взять со штрафбатовца?! — заступилась Полина Юрьевна. — Сделаем поправку и скидку на его психическое состояние… контузии, ранения…

— Непредсказуем учёный народец, — вымолвил офицер, опуская коньяк в нутро коричневого портфеля…

Белые ночи были на ближних подступах к Оби, яру, игрушечному городку.

Блаженный матовый свет дольше обычного задерживался в поднебесье, прилипал к разгонистому плёсу, крышам, тихо оседал на улицы и переулки.

Городок Колпапшно можно было отнести к столице Нарымского края. Трудная судьба передёрнула карту времени, вручив ему две эры: первую — до обрушения яра, вторую — после страшного берегового позора.

Обь и раньше точила земную твердь. Ни природа, ни люди никогда не таили обиды на недюжинную силушку реки — великанши.

Властители выдували из народа священный национальный дух, гнули в бараний рог коренную волю. Скрипело высушенное ярмо веков.

Даже вольных гордых сибиряков сломила коварная власть, привыкшая черпать из родникового труда людей золото и уголь, железную руду и зерно. К тронам правителей ползли прихлебатели, увивались возле доходных, кормёжных мест. В головах — крупные оклады, награды, пышные мундиры.

Города Глуповы были в Щедринские времена, хватало их в Сталинские, Хрущёвские, Брежневские.

Уютненький город Колпашино глупостью не отличался. Северный форпост труда поставлял стране лес и рыбу, меха и богатый опыт по селекции картофеля. Город содержал в безопасности воздушные ворота Нарыма: к самолётно-вертолётному гулу здесь привыкли так же давно, словно к музыкальному погуживанию комарья.