Анатолий Самсонов - Параллель - операция «Вирус» и дело Понтия Пилата

Пилат замолчал, глядя в морскую даль. Арканий, не отрывая глаз и не шевелясь, смотрел на прокуратора.

– Да, вот еще что, – продолжил тот, – помните, я говорил вам о тех опасностях, которые поджидают путешественников в городах и на дорогах? Так вот. В метрополии дела с этим обстоят еще хуже, чем в провинциях. Имейте это в виду и проинструктируйте Калвуса.

– Есть, правда, один нюанс, – после некоторой паузы продолжил прокуратор, – Путеолы – это ближайший к острову Капри порт. Может случиться так, что Рафаил или тот, кому он передаст послание, пожелает сразу отправиться на остров. Впрочем, Калвус, полагаю, достаточно предусмотрителен, и я надеюсь на него. Пилат отвел глаза, всматриваясь в даль, и тихо произнес: – Представляю, какое разочарование постигнет разбойников, когда они обнаружат какую-то кляузу.

Пилат обратил лицо к собеседнику, его пытливый взгляд уперся в глаза хранящего молчание Аркания. Прокуратор чуть помедлил, затем взмахом руки подозвал Луцию и приказал: – Калвуса ко мне.

Луция, которой раньше не доводилось слышать это имя, подавилась смешком и пропала в покоях дворца. Долго Калвуса искать не пришлось. Через мгновение коренастая фигура предстала перед прокуратором. Последовало традиционное приветствие: – Salve Caesar imperator!

Пилат ответил взмахом руки и подошел к нему почти вплотную.

Перед прокуратором почтительно стоял среднего роста атлетического телосложения молодой мужчина. Несмотря на возраст, его когда-то буйная шевелюра решила почему-то покинуть этот мощный череп, оставив, видимо на память, светлые, легкие, редкие завитки у висков, ушей и на затылке. Полностью лишенная волос тотальная лысина темени была загорелой и блестела на солнце. Лицо же было розовато-белым, будто солнце его не касалось вовсе. Большие серые глаза выделялись на фоне удивительно голубых белков. Эти глаза, обрамленные ресницами, длине которых могла бы позавидовать любая красавица, внимательно смотрели на прокуратора. Это был взгляд человека, знающего себе цену. На могучей шее, сбоку над сборкой плаща, билась жилка, как бы напоминая, что эта сила и мощь являются всего лишь живой плотью.

Глядя ему в глаза, прокуратор сказал:

– Я слышал о вас только хорошие отзывы и надеюсь на вас.

– Благодарю. Прокуратор может располагать мною.

– Вам предстоит ответственная миссия. Эти документы вы должны вручить в Риме моей жене. Здесь все есть, – Пилат передал Калвусу свернутые в свиток листы пергамента, – остальное вам скажет Арканий. И, обращаясь уже к обоим: – В случае успешного выполнения задания вас будет ожидать награда. Успеха! Да поможет нам Беллона! Все. Когда закончите, вас, Арканий, жду на берегу. Пилат по узкой, каменной, извилистой лестнице, обвитой местами диким виноградом, стал спускаться к берегу.

Солнце, зависшее над выжженной землей, готовилось к нанесению дневного удара.

Пилат спустился к берегу и оказался в небольшой бухте, созданной причудливым очертанием дворцовой скалы. Она же – эта скала – закрывала собой от солнца почти до полудня прибрежную часть бухточки, куда и вела лестница с террасы дворца. Пилат сбросил плащ, скинул сандалии и направился к грубой каменной лавке, сооруженной прямо у кромки воды. Легкие волны с тихим плеском подкатывались к ней, задумывались на мгновение и отступали, готовясь к новому пришествию. Пилат любил это место. Здесь он рассчитывал продолжить вчерашний неоконченный разговор с Арканием. А пока Пилат бездумно закапывал ступни ног в песок, поглядывая иногда влево, где вдалеке вспыхивал на солнце через небольшие промежутки времени шлем легионера, несущего охрану территории дворца и мерно повторяющего один и тот же маршрут.

Наконец, послышались быстрые шаги, петляющие вместе с лестницей, и шелест песка под ногами спустившегося Аркания.

– Присоединяйтесь ко мне, Арканий, места здесь достаточно.

Арканий, следуя призыву и примеру прокуратора, сбросил плащ, отстегнул и аккуратно сложил на плоском камне тяжелый пояс с мечом и ножом, скинул калиги и, осторожно ступая по воде, присел на другом краю каменной лавки.

– Итак, Арканий, продолжим разговор. О личности, происхождении, семье Иисуса говорить не будем. Тем более, что говорить-то особенно не о чем. Странные обстоятельства: с момента рождения и до последних дней его жизнь изобилует всякого рода слухами при полном отсутствии достоверных данных. Чего стоит хотя бы этот слух о том, что отцом Иисуса является легионер Пантер, и что будто муж выгнал жену с прижитым на стороне ребенком из дома, и она скиталась с ним в Египте и Индии? Каково? Я прямо-таки вижу за всем этим Кайафу. Кстати, не он ли постарался, чтобы человек принявший смерть за веру ушел и не оставил никаких письменных свидетельств? Да. Однако вернемся к рождению этого человека. По вашим сведениям он родился в тот год, когда по указу императора Августа проводилась перепись населения Империи. Это так? Вы не могли ошибиться?