Олег Якубов - Реактор. Черная быль

– Мерзавец. Как с отцом разговариваешь? Вот вытяну тебя ремнем, – незлобиво пригрозил отец. – Ну, а если серьезно?

– А если серьезно, то я, папа, сам еще не определился. На лекциях нам читают много того, что я и сам уже знаю. А вот в лаборатории Михаил Борисович задает такие заковыристые задачки, что нужно голову поломать.

– Задачки задавать нельзя, задавать можно вопросы, – машинально поправил отец. – Перед тобой лично ставит задачи или перед всем курсом? – заинтересованно уточнил Леонид Петрович

– Передо мной, как ты сказал, – лично. А что тут такого?

– Ладно, пока тебе знать не надо, что тут такого, а то зазнаешься. Одно тебе скажу. Умных профессоров у вас на факультете достаточно, а мудрый один – Гольверк. Ну и хватит пока об этом, – заявил Строганов-старший и резко переменил тему. – Как твои дела в спорте? Бокс не бросил, или теперь не до этого?

– Нет, не бросил, хотя иной раз приходится тренировки пропускать. В лаборатории проводишь какой-нибудь опыт и, сам понимаешь, пока не закончишь, уйти нельзя. А Анатолий Иванович сердится. Он вообще считает, что вы со мной непедагогично поступили.

– Это в честь чего он так решил, твой новоявленный Макаренко? – скептически поинтересовался Леонид Петрович.

– Папа, ну причем тут Макаренко? Анатолий Иванович считает, что всему свое время. Надо было сначала школу закончить, а потом уже в университет поступать.

– Вот что я тебе скажу, Гелий, – Леонид Петрович придвинул к себе лист бумаги, начал чертить какую-то схему, так ему, видно, было привычнее. – В свое время спорт очень помог тебе физически и в какой-то мере даже психологически. Ты окреп, стал более решительным, собранным. То есть задачу-минимум ты выполнил. Теперь вопрос: готов ли ты посвятить свою жизнь боксу? Ответ очевиден – нет. По крайней мере, я так полагаю. Пойдем дальше. Генетика наука весьма и весьма пока еще не точная. И утверждение, что природа отдыхает на детях, весьма спорно. Ты тому яркое доказательство. Не хотел тебе пока говорить об этом, считал, что еще рано, но раз уж зашел у нас с тобой такой разговор – тем более, что мне предстоит надолго уехать, – скажу сейчас. Твои способности в физике очевидны. И это, к счастью, не только мое мнение. Ты, не сомневаюсь, прекрасно знаешь, что такое шкала приоритетов. Так вот, по этой самой шкале у тебя на первом месте должны стоять наука, на втором месте наука и на третьем тоже. Все остальное – по усмотрению. И чем раньше ты это поймешь, тем лучше. Время ученого бесценно. Потерянные минуты, да-да, не годы, месяцы и даже не дни, а именно минуты возвратить бывает очень трудно, а иногда и вовсе не удается. И давай мы пока на этом поставим точку. Тебе все нужно как следует обдумать. А мне собрать в дорогу кое-какие бумаги. Чемодан, я думаю, мама уже сложила.

– А куда, пап, ты едешь?

– На полигон, – скупо ответил отец.

В семье уже знали, что если Леонид Петрович сообщал, что едет «на полигон», уточняющих вопросов ему задавать не следовало – все равно не ответит.

***

И все же перед отъездом Леонид Петрович выкроил несколько минут для одного телефонного разговора. Плотно закрыв дверь – у него теперь в квартире был собственный кабинет, – он набрал номер академика Гольверка. Вообще-то Строганов телефоны не жаловал. Он не понимал, о чем люди могут говорить по телефону часами, искренне полагая, что сие изобретение существует исключительно для обмена и передачи самой необходимой информацией, и не более. Вот и теперь, услышав в трубке протяжное «але-у» Михаила Борисовича, он сразу перешел к делу:

– Профессор, вы и теперь считаете, что мы не ошиблись, забрав сына из школы и в пятнадцать лет определив его на физмат?

Видно, мнение Гелькиного тренера все же посеяло в нем некоторые сомнения.

– Не просто считаю, но теперь даже и убежден в том, что поступили абсолютно правильно. Моя бы воля, я бы вообще составил для вашего сына, уважаемый Леонид Петрович, индивидуальную программу обучения, – категорично заявил Гольверк.

– Ну, коли так, не смею более отнимать ваше драгоценное время.

– Помилуйте, профессор, по этому поводу я готов потратить своего, как вы выразились, драгоценного времени сколько угодно.

Но Строганов не оценил любезности своего собеседника и, выдавив из себя два коротеньких слова «всех благ», которым его долго и кропотливо обучала жена, повесил трубку. Все, что ему было надо, он услышал.

***

Весной Гелий отправился в свою школу, где разыскал учителя физики и математики Сан Саныча, как его называли и ребята и учителя.