Владимир Бутенко - Казачий алтарь

Хлебные клины были скошены; по ночам, чтобы не осыпалось зерно, арбами перевозили снопы на хуторской ток. Молотьбу начали каменными катками на конной тяге. А паровичку, как ни усердствовал кузнец и другие умельцы, запустить не удавалось. Не было пустяшной детали – манометра. И сколько ни мыкались порученцы по окрестным хуторам, раздобыть его не смогли.

Со своей нуждой Степан Тихонович подался в волостное земуправление, где вместо прежней чиновничьей орды работали лишь агроном, ветфельдшер и писарь. Старосту надоумили обратиться в МТС, но и там манометра не нашлось. Оставалась последняя надежда: попытать удачи в Ворошиловске. Мелентьев поддержал это намерение и снабдил старосту путевым пропуском, заверенным печатью фельдкомендатуры.

Разлад в шагановской семье с избранием Степана Тихоновича старостой углубился. Днями Полина Васильевна пропадала с бабами на подсолнуховом поле, била семечки, а Лидия работала в саду. По вечерам, когда собирались дома, усталость мешала общению, побуждала к пустячным ссорам. И отец, и жена неодобрительно отнеслись к новым обязанностям Степана Тихоновича, за колхозными хлопотами позабывшего дом. И к месту и не к месту старик ворчал:

– Пропасть ты собе, Степка, нашел. Рази ж поднять такую махину?

– Вместе поднимем.

– С каким войском, господин атаман? Деды да бабы. Казаков раз, два и обчелся… У людей на уме такое: советская власть жилы тянула, а немчуги доразу и кровя выцедят…

– Сначала волка надо убить. А потом уж делить шкуру. Глядишь, и достанется каждому на рукавицы… Без колхоза мы ноги протянем. Что наработаем, тем и кормиться.

– Было б сказано… Немцы загребут все, и спрашивать не станут!

– Но и нам же хоть что-то останется! – раздражался староста.

– Так точно, ваше благородие! От кисета тесемка…

Хозяйствовали на подворье Тихон Маркяныч с правнуком да Фаина, также изменившаяся за последнее время, замкнувшаяся в себе. Хмуро и безропотно выполняла она поручаемые работы. Настал черед запасаться на зиму кизеками. Тихон Маркяныч нагружал навоз в тачку из кучи, вывозил на улицу и разбрасывал ровным слоем. Сопревший и улежалый, он вызывал у Фаины чувство брезгливости. Но она, как заведенная, обливала назем водой, притрушивала сохлой травой и месила сапогами, пока не получалась однородная масса. Затем, пачкая руки до локтей, резала ее деревянной рамкой на квадраты.

За эти занятием и застал Фаину староста, сообщивший о завтрашней поездке в Ворошиловск. Услышав утвердительный ответ Степана Тихоновича, что прихватит ее с собой, девушка улыбнулась, заработала с приливом энергии, торопя старика. Ее хуторским мучениям подходил конец!

Под вечер Фаина сбегала на речку и принялась собираться. Федюнька, успевший привязаться к Фаине, поугрюмел.

– А ты насовсем уедешь?

– Да, малышок. К себе домой. У меня бабушка – замечательная. Очень по ней соскучилась.

Мальчуган помолчал, поковырял пальцем в носу и набрался храбрости:

– А нехай моя бабанька к твоей поедет, а ты оставайся… А то она хворостиной дерется и с улицы завертает по-светлому…

– Ничего, дружочек. Вот победим немцев, и ты с мамой в гости ко мне приедешь. Хоть раз пробовал мороженое?

– Не-а.

– Вкуснятина – не передать!

– Тогда… тогда я дедуню попросю, нехай и меня возьмет.

– Что ты, сейчас мороженое не продают. Война…

– А можно я клацну? – спросил Федюнька, притрагиваясь к блестящему замочку на скрипичном футляре.

– Нет. Скрипка очень хрупкий инструмент.

– А сыграй!

Фаина чмокнула постреленка в ершистую макушку и достала скрипку. Блеснула лакированной поверхностью дека – у Федюньки загорелись глаза! Наблюдая, как тетя Фаина подтягивает струны, он провел пальцем по смычку и, восхищенный, пролепетал:

– А можно я Таньку Дагаеву позову? И Вовку?

– Зови. Только быстрей…

Тихон Маркяныч, вернувшийся из церкви, которую начали ремонтировать старики, немало удивился, услышав в летнице скрипичную музыку. Заглянул. Жиличка стояла посреди кухни, водила смычком по струнам, а перед ней, на кровати, рядком сидели хуторские огольцы, сложив на коленках руки. Смутившаяся от внезапного появления старика, Фаина остановилась. Но тот поощряюще кивнул, сел на табурет:

– Во! Тута бесплатный концерт…

– Деда, а мы песни пели! – похвастался правнук. – И гимн, какой по радио передавали.

– Верней, мне подпевали, – поправила Фаина.

– А на инструменте таком вальсы играют? – полюбопытствовал Тихон Маркяныч. – Могет, знаешь под названием «На сопках Маньчжурии»?