Лев Портной - Копенгагенский разгром. Приключения графа Воленского

– Из этого совершенно не следует, что граф Воронцов на старости лет вдруг превратится в разбойника, – возразил я.

– Сент-Джеймс Вуд, – послышался голос возницы.

– Роща Святого Джеймса, – пробормотал Артемий.

– Мэнсфилд 1 1 Мэнсфилд-стрит – улица в Лондоне, в настоящее время называется Воронцов-роад (Worontsow-road). ! Мэнсфилд! Нам нужна улица Мэнсфилд! – Я выкрикнул по-русски, но название кучер понял.

Он щелкнул кнутом, и мы покатили дальше. Городской пейзаж вокруг значительно изменился. Мы оказались в богатых кварталах. Попрошайки, оборванцы и просто всякие подозрительные субъекты исчезли. Вдоль проезжей части тянулись ограды, большей частью сложенные из кирпича вполовину человеческого роста. За ними в зелени садов утопали двух и трехэтажные особняки.

Вдруг Феклистов закричал:

– Стой! Стой!

Необычайное возбуждение охватило его. Приподнявшись, он следил за кем-то в толпе, очевидно, боясь потерять этого кого-то из виду. От неожиданности Артемий забыл, что мы в Лондоне, и кричал по-русски:

– Стой! Стой!

– Стоп! – рявкнул я, вспомнив, как разбойники остановили нас в лесу.

– Дружище! – Феклистов схватил меня за руку. – Поезжай к графу Воронцову пока без меня. Я заметил старого знакомого! То-то будет встреча!

– Но к чему такая спешка? – изумился я. – Мы можем вместе…

– Нет-нет! – перебил меня Артемий, спрыгивая на землю. – Я буду скоро. Дом графа Воронцова на Мэнсфилд-стрит – я запомнил, найду. Это же где-то здесь рядом!

Он растворился в толпе. Некоторое время я сидел, вытянув шею, но так и не смог высмотреть, за кем бросился Артемий. Он поравнялся с кабачком на углу улицы, на мгновение возвысился над прохожими, поднявшись по ступенькам, и исчез за дверью.

Из напиравших следом экипажей послышались возмущенные окрики. Я подал знак вознице, и мы двинулись дальше. Через несколько минут экипаж остановился. Подоспел Жан Каню, откинул подножку, и я спустился.

Граф Воронцов вышел встречать меня в холл. Высокий и статный, он держался вальяжно, улыбался радушно. Я в ответ выдал улыбку короткую, призванную предупредить, что радоваться моему прибытию не стоит.

– Я граф Андрей Васильевич Воленский, служу в секретной экспедиции Коллегии иностранных дел, – отрекомендовался я и добавил: – Служил под началом графа Федора Васильевича Ростопчина.

– Служили? – переспросил с удивлением граф Воронцов. – И что же – больше не служите?

У меня запершило в горле, я слегка кашлянул, мысленно ругая себя, что стушевался как недоросль.

– Служу, но уже без его сиятельства Федора Васильевича, – вымолвил я и пояснил: – Его величество изволили отправить графа в отставку.

– Федор Васильевич – мой большой друг, – с теплотой в голосе сказал граф Воронцов.

Я почувствовал неловкость: предстояло еще и графу Воронцову сообщить неприятное известие. Я решил направить разговор в другое русло:

– Со мной прибыл Артемий Савельевич Феклистов, лейтенант в отставке; прусское торговое судно «Brunhild» доставило нас в Англию из Кенингсберга. Феклистов задержался: встретил знакомого. Но появится с минуты на минуту. Я нахожусь в Лондоне с поручением от государя Павла Петровича…

Граф Воронцов поднял руку, прерывая меня:

– К чему формальности? Я нынче не на службе. Так, заканчиваю кое-какие дела, вроде вашего. Письмо о вашей миссии я получил заранее.

– Я также привез еще некоторые письма и рескрипты его величества, – добавил я.

Но граф Воронцов вновь прервал меня и заговорил столь энергично, что не позволил ни слова вставить. Я едва успевал следить за ходом его мыслей.

– Друг мой, вы должны отдохнуть с дороги! Оставим все дела до утра. Единственное – прошу вас – если есть письмо от моего брата Александра, порадуйте сейчас же. Остальное подождет. И познакомьтесь – Николай Николаевич Новосильцев. Большой и близкий друг великого князя Александра Павловича. Столь близкий друг, что вынужден коротать время за границей, пока в России правит папенька Александра Павловича. А меня друзья зовут попросту графом Семеном. Николай занимается медициной, практикует физические опыты. Проходите, друзья. Отведайте настоящую английскую кухню. Будет замечательный ужин. Осторожно, не спугните кошку. Не сгоняйте ее со стула. В английском доме кошка пользуется особыми привилегиями. Тем паче это не моя кошка. Она гостит в нашем доме. Да и вообще это не просто кошка, а кот.

Разговор о питомце показался мне совершенно неуместным. На обитом красным бархатом стуле возлежал черный кот. Звериным чутьем он уловил мою неприязнь, приоткрыл глаза и окинул меня презрительным взглядом.