Лев Портной - Копенгагенский разгром. Приключения графа Воленского

Феклистов обезоружил соперника и двинул ему локтем в переносицу. Тот отлетел от кареты. Мы соскочили на землю. Артемий сжимал в руках оба своих пистолета. Я подбежал к фиакру и ударом ноги свалил на землю разбойника, пытавшегося здоровой рукой нащупать пистолет на дне экипажа.

– Андрей, будь наготове! Наверняка поблизости их сообщники! – крикнул Феклистов.

– Помню, – буркнул я.

Признаться, в душе я был недоволен тем, что он берет на себя столько инициативы. В конце концов, миссия поручена мне, а его дело сопровождать меня и помогать, когда я о том попрошу.

Напрасно я поддался на его уговоры дать вооруженный отпор грабителям, ежели таковые появятся. Но теперь отступать было нельзя, да и фортуна благоволила нам.

Я схватил злодея за ворот, протащил его по земле и толкнул к первому грабителю. Феклистов с пистолетами наизготовку оглядывался по сторонам. Для морского офицера он держался неплохо в наземной схватке.

– Джентльмены! Джентльмены! Что же вы делаете?! – кричал кучер.

– Считай, война с Россией началась, – ответил я по-русски.

– Нам этого не простят! – верещал кучер.

Моих слов он, конечно же, не понял.

– Сударь мой-с! – подал голос французишка. – Что же вы такое-с творите-с?! Из-за вашего-с безрассудства-с меня чуть не убили-с!

– Так это же политика, Жан, – откликнулся я. – Русские бьют англичан, а по морде получают французы!

– Вечно вы издеваетесь надо мною-с, сударь! – всхлипнул мосье Каню.

– Господа, оставьте шутки на потом! – строгим голосом выкрикнул Артемий.

Я обыскал разбойников. Уловом стали еще два пистолета и нож с почерневшим лезвием. Я бросил трофеи на дно кареты и, протянув открытую ладонь, потребовал:

– Верните награбленное!

Четыре гинеи перекочевали обратно.

– Может, наложить на вас контрибуцию? – сказал я, глядя сверху вниз на разбойников.

Тот, что покушался на нас с Феклистовым, с ненавистью сверкал глазами. Второй грабитель зажимал здоровой рукой рану на правом предплечье. Его одежда пропиталась кровью.

– Попадетесь на обратном пути – так и сделаем! – пообещал я.

– По каретам! – скомандовал Феклистов.

– Жан! – крикнул я. – Тебе придется самому править лошадьми! Кучера твоего и след…

– Вот он! Вот! – закричал Жан.

Артемий развернулся с оружием наготове, но из кустов с поднятыми руками вышел возница фиакра. Феклистов опустил пистолеты, кучер обронил руки и, окинув нас неодобрительным взглядом, поднялся на козлы. Мы отправились дальше.

– Джентльмены, – обратился к нам кучер, – вы действовали безрассудно. Вы нарушаете традиции. Вы можете… да нет же! Вы наверняка поплатитесь…

– Похоже, их было только двое, – перебил его Артемий.

Возница умолк. Феклистов стоял в карете и озирался по сторонам, не выпуская из рук пистолетов.

– А ты ждал сообщников?! – хмыкнул я. – Ты видишь, традиции здесь таковы, что скоро разбойникам будет ни к чему брать на дело оружие.

Мы проехали версту, и Феклистов опустился на сиденье.

– Эти мерзавцы непременно созовут друзей и подстерегут нас на обратном пути, – сказал я.

– Но раз уж мы знаем об этом, – ответил он, – то окажемся дураками, если позволим завлечь себя в ловушку.

Я поежился, а Артемий положил руки с пистолетами на колени. И только когда мы въехали в Лондон, он спрятал оружие в деревянный футляр.

– Однако же погода в Англии такова, что я хотел бы в зимние месяцы иметь регулярные назначения в миссии, – сказал он.

– В Петербурге уже вполне тепло, – промолвил я.

– Все-таки здесь март лучше, – вздохнул Артемий и добавил: – Решительно, граф Воронцов неплохо устроился…

– Неплохо! – выдал я с сарказмом. – Ты забыл, что в числе депеш, которые мы везем, рескрипт императора о конфискации принадлежащих графу Воронцову имений?!

Феклистов вскинул брови и хмыкнул, выдав удивление о том, что и впрямь забыл о той неприятной новости, которую предстояло сообщить графу Воронцову. Он отвернулся и некоторое время молчал. Мимо проплывали дома из красного кирпича, местами почерневшего от въевшейся сажи. По напрягшимся скулам Артемия было видно, что лондонская архитектура его не занимала, он мучился какими-то тревожными сомнениями.

– Год назад государь отправил Воронцова в отставку с поста чрезвычайного и полномочного посла. А теперь еще и конфискация, – наконец с досадой произнес Феклистов.

– Переживаешь за него? – спросил я.

– А ты – нет? – вопросом на вопрос ответил Артемий.