Ирина Костина - Кавалергардский вальс. Книга вторая

– Какое откровенное лицемерие!!

– Впрочем, это замечают все, кроме него. Он счастлив! – поразилась Елизавета, – Вытерпев столько унижений от этой женщины, он простил ей всё в одно мгновение! И разместил в Зимнем дворце, предоставив ей лучшие покои с библиотекой.

– А что Мария Фёдоровна??

– О! Она рада их воссоединению не меньше, и даже пожелала не быть посвящённой в их переписку. Ах, Натали, меня изумляют семейные отношения в этой паре, или лучше сказать, в этом «треугольнике».

– Скажу Вам честно, – зашептала Наталья, – Как женщина, я не понимаю ни ту, ни другую! Противно даже представить рядом с собой такого мужчину, как он.

Обе скривили лица, показывая друг другу солидарное отвращение в адрес данного предмета.

В покои вошёл дворецкий и доложил:

– Ваше высочество, к Вам господин Чарторыйский с докладом.

Елизавета переглянулась с Натальей:

– Неожиданно, – произнесла она и, подумав, кивнула, – А впрочем… Хорошо. Пусть войдет.

Наталья Шаховская деликатно покинула гостиную. Елизавета сдержанным кивком приветствовала визитёра.

– Я прибыл по поручению Александра Павловича, – доложил Адам, – Он просил передать Вам письмо.

Она удивленная, взяла листок. Прочла:

« Милая Лиз. Не видел тебя уже несколько дней. Невероятно скучаю и томлюсь желанием встречи. Отправлен отцом на два дня в Гатчину для улаживания государственных дел. Мечтаю по возвращении увидеть тебя и провести несколько сладостных часов. Твой Александр.»

Содержание записки тронуло Елизавету, никогда Александр не писал ей таких милых слов. В связи с этим, присутствие Чарторыйского показалось ей не таким уж обременительным, как обычно:

– Адам, Вы прибыли прямо из Гатчины? – осведомилась она.

– Да, Ваше высочество.

– Должно быть, устали? Желаете выпить горячего чая с вишнёвым пирогом? – и, заметив его недоумение, тут же уточнила, – Если только Вы обещаете не сыпать комплиментами и признаниями в любви.

– Клянусь! – пылко ответил он. И, решительно сняв с плеча саблю, присел за стол.

– Расскажите про Александра, что он делает в Гатчине?

– Упаковывает личные вещи императора, чтоб перевезти в Петербург.

– Ну, конечно, – скептически поморщилась Лиз, – Это дело «государственной важности» он мог доверить только Александру. Кому же ещё? Что ещё слышно нового о его деяниях?

– В последние два дня император проявляет приступы неслыханной доброты! – поделился Чарторыйский.

– Что Вы говорите!

– Например, позавчера он вернул из Лифляндии Алексея Бобринского! Он принял его с распростертыми объятиями, оставил обедать за своим столом, пожаловал ему графский титул, дом, поместье, чин генерал-майора и ленту к ордену Святой Анны.

– Алексей Бобринский?! – поразилась Елизавета, – Погодите. Это же внебрачный сын Екатерины Алексеевны и Григория Орлова? Говорят, он негодяй и пройдоха! О нём даже в Лифляндии была дурная слава. Зачем он понадобился Павлу?

Чарторыйский развёл руками:

– Сие никому не ведомо. Кажется, порою император и сам не в силах объяснить причины своих поступков.

– О, да.

– А ещё он навестил Платона Зубова в доме его сестры Ольги Жеребцовой, где тот скрывается вот уже два месяца от страха перед возмездием! И знаете, как прошла эта встреча?

– Теряюсь в догадках, – честно призналась Елизавета.

– Вопреки всем ожиданиям, Павел проявил неслыханную доброту! Сохранил ему чин генерал-фельдцейхмейстера и подарил Зубову дом с обстановкой! И вчера вместе с Марией Фёдоровной нанёс ему визит в новом доме в качестве празднования новоселья. Пили шампанское. Каково?

Елизавета покачала головой:

– Все эти приступы странной доброты, Адам, на самом деле имеют очень определенный мотив! Это возвращение в его спальные покои Катеньки Нелидовой.

– Не может быть!! – поразился в свою очередь Чарторыйский, – Смольная затворница вернулась к обожаемому «Павлушке»?! Какой расчётливый ход! Отказать в прощении великому князю, чтобы затем простить императора. Браво, Нелидова!!

– Хотите пари? Я уверена, едва брови Нелидовой в адрес Павла сдвинутся на переносице, как Бобринский и Зубов тут же окажутся в опале!! – и Лиз азартно протянула Чарторыйскому руку через стол.

Адам охотно принял её условия, пожал великой княгине руку и лукаво намекнул:

– А Вы, оказывается, проницательны и коварны?

– А Вы, оказывается, можете быть приятным собеседником?

– Правда?!… – он задохнулся от восторга, – Елизавета Алексеевна! Что, если я поклянусь Вам и впредь быть приятным собеседником, Вы позволите хоть изредка навещать Вас?