Ахмет Боков - Сыновья Беки. Роман

– Видит Бог, я ничем не могу тебе помочь.

Гойберд работал один. Он делал несколько ударов колом, забрасывал в ямки зерно и засыпал ногой. Трудно без помощника. Рашида, который должен был вернуться спозаранок, почему-то еще не было. Гойберд то и дело поглядывал на дорогу.

– Хорошего тебе урожая, – пожелала подошедшая Кайпа.

– Спасибо. И ты, выходит, собралась в поле?

– Пришлось. Не бросать же землю. Деньги за нее все одно платить: вспашешь или нет. Вот ведь как жизнь обернулась: родилась и выросла на этой земле, а надела не имею. Как вышла за Беки, объявили некоренной жительницей. Ах, да что говорить! Одно слово: нет счастья, и все тут!

– Что верно, то верно. Вот и лошадь… В самое нужное время околела… Вы там Рашида не видали? Скоро полдень, а его все нет.

Кайпа нахмурилась, но ответила:

– Нет, не видала. Знаю только, что Хажар стало совсем плохо. С постели не поднялась сегодня.

– Хоть бы один сискал с тобой прислали! Я от голода еле ноги передвигаю…

– Мы поделимся с тобой.

Кайпа отломила половину сискала и подала Гойберду. У него не хватило сил отказаться.

– Да воздаст тебе всевышний.

Хасан сбегал в шалаш и принес кувшин с водой. Гойберд с жадностью съел сискал, запил его и, еще раз поблагодарив Кайпу, спросил:

– Что собираешься делать с землей?

– Хочу найти, кто бы согласился за половину урожая вспахать. Больше делать нечего.

– Это уж верно. Одна ты ничего не сделаешь. Я и то вот думаю: может, половину кому сдать. Этот кол, будь он неладен, всего меня вымотал…

Кайпа обошла всех, кто только был в поле. Пахать вполовину охотников не нашлось, каждый отговаривался по-своему. Каких только причин не выставляли… Были, правда, два-три покупателя на весь участок, целиком брали. Но больше пятнадцати рублей никто не давал.

– Мочко за двадцать пять сдаст десятину, – говорили ей. – а его земля не чета вашей!

– Пропади все пропадом! – сетовала Кайпа. – Когда мы брали у Мочко, тридцать платили.

Однако разговоры разговорами, а словами горю не поможешь, не пропадать же земле! Это понимали и покупатели. А они были из тех, кто, как воронье, поджидает, кого беда прибьет к ним. Тут-то за дешевку и наживаются на тех, у кого один выход: или отдать землю за бесценок, или выкопать в ней могилу да самому туда заживо лечь!

Кайпа сдала свой участок, сдал полдесятины и Гойберд.

Мать и сын возвращались домой. Кайпа шла быстро, то и дело оглядываясь и поторапливая отставшего Хасана. А мальчик не спешил. «Не все ли равно, где сейчас быть, дома или в степи?!» – думал Хасан. После того что, произошло накануне, он был неузнаваем. Идет насупленный, молчаливый. На вопросы матери отвечает нехотя. А голову свесил так, будто она отяжелела втрое.

– Султан уж, наверно, из сил выбился от крика, – сказала Кайпа, когда Хасан нагнал ее.

– С ним же Хусен!

Малыш и правда обревелся, Хусен давно уж скормил ему оставленную матерью жидкую молочную кашицу. Но это ненадолго угомонило Султана. Поспал часок, а теперь вот орет во всю мочь. Хусен и сам готов разреветься от досады.

– Что тебе нужно? – кричит он.

А иногда раскачает сильно люльку и выбежит на минуту другую на улицу посмотреть, не идут ли мать и Хасан. Но их все нет и нет. Хусен и злится на маленького братишку, и жалеет его: ведь он такой слабенький! Ножки и ручки тоненькие, как конопляные нити. И шейка тоже!.. Удивительно даже, как голова у него не отрывается. А ребра торчат, точно у их околевшего мерина. Но мерин-то был старый, потому и худющий, а Султан ведь маленький!.. Мать говорит, он такой худой оттого, что болеет. Султан же все время как родился, так и болеет. И никто не знает, чем он болен. Придумывают, правда, всякое. Одни женщины лечат его заговорами: мол, сглазили, другие что-то дают ему пить. Даже Шаши не раз приходила и давила бедняжке горло своими длинными костлявыми пальцами. Ничего не помогает. Хусен слышал, как взрослые говорили, что в Назрани и во Владикавказе есть доктора, которые умеют распознать болезнь и вылечить человека. И в Моздоке они есть. И Султана вылечили бы. Да только мать не может везти его к докторам, потому что нет у них денег. А теперь все и того сложнее: лошади тоже нет. Хоть и были бы деньги, ехать не на чем. И почему в Сагопши нет ни одного доктора?!

Хусен думал обо всем этом и больше никуда не бегал. Он сидел над люлькой, склонив свою маленькую головку под тяжестью сложных вопросов, на которые у него не было ответа. Наконец, когда мальчик и ждать перестал, открылась дверь и вошли Клипа и Хасан.