Александр Вендеров - Повести из захолустья

– Моя бабушка с его женой дружила, с бабой Аллой. У них было четверо детей. Трое нормальные, а младший, Павел, был юродивым.

– Как это – юродивым? – не понял Витя.

– Умственно отсталым. Конечно, церковь по-другому определяет юродство как явление, но так у нас в деревне его называли. Паша юродивый, мол, пошёл.

– Мне мама говорила, что был у нас такой. И что у него любимое выражение было «селёдка тухлая».

– Причём он не все буквы выговаривал, и вместо «селёдка» говорил «телёдка тухлая». А ещё «падла тухлая», «рыбка яра», «чёрт коряга» и «хток маяйткий». Это он так на отца ругался.

– Почему ругался на отца?

– А тот его обижал, особенно как напьётся. Дурак, полоумный и всё в таком духе. А он хоть и с отклонениями, а всё равно живой человек. А, вот ещё вспомнила его фразу «шпроты занюханные японские». Он думал, что «японский» – это ругательство.

– А давно он умер?

– В девяносто восьмом от цирроза. Ему тридцать пять лет было. И ведь совсем не пил!

– Почему же тогда цирроз?

– Думаю, что образ их питания. Всё время держали скотину. И как свинью или овцу зарежут, сразу принимались есть жирное мясо, да помногу. А печень такого не любит. И ты знаешь, Паша несчастным человеком был. Дома отец унижает, да и мы, дети, над ним смеялись. Дети – они ведь жестокие, не понимают. Сейчас мне стыдно за те детские шалости.

С гнезда на земле взлетела вспугнутая птица, и её разглядеть не удалось. Алеся и Витя подошли к гнезду – в нём лежали четыре яйца размером с куриные, но в крапинку.

– Давай отойдём, а то птица может не вернуться, – сказал Витя.

Шли через посадку дальше. Вот блиндажи времён войны, уже сильно заросшие за прошедшие десятилетия, но ещё хорошо различимые. А здесь кабаны лежали и выкапывали из земли съедобные корешки. Витя спросил:

– А ты Юру Стаса помнишь?

Конечно, Алеся помнила Юру Стаса. Это легендарная личность в Сулидах. Он тоже юродивый, но если Паша Тарасов часто бывал злым, агрессивным, то Юра Стас добрый и всегда на позитиве. Вот только говорить он почти не мог – лишь некоторые слова произносил, да и то невнятно. И всегда волновался, когда по дороге ехал автомобиль. Кричит, бывало, «махына, махына» и отгоняет с проезжей части играющих детей. Может быть, в молодые годы видел, как кто-то под машину попал? И такое возможно, только теперь точно уже никто не скажет.

– Юра Стас жив? Много лет его не видела.

– Жив, но его парализовало совсем. Лежит в памперсах и совсем не говорит.

– А с кем он живёт?

– Со своей сестрой, а на зиму они в Ярцево уезжают, у них там квартира. Сейчас они уже приехали в деревню.

– Ты его видел в этом году?

– Я не видел, а мой брат Степан к Юре в гости ходил. Они ведь хорошо общались. Говорил, что узнать-то он его узнал, это по глазам было видно, но сказать ничего не смог.

Вышли из посадки на поляну. После темноты рукотворного ельника особенно ярко бросилась в глаза залитая солнцем весенняя, ещё изумрудно-зелёная трава. Западный конец поляны выше, и там Семёнов построил одну из двух своих ферм – ту самую, на которой Андрей-десантник хочет гусей разводить. А восточный конец, тот, который ниже, примыкает к рамешковской плотине. Вот и водоём для гусей!

– Смотри, Алеся, десантник на ферму рабочих привёз. Что-то делать начали. И Денис там сегодня калымит.

– Денис вообще молодец! Всюду заработок себе найдёт. И с головой парень, и с руками.

– Хитрый только. Бывает, есть калым, я свободен, а меня не позовёт.

– Не без этого. А я сейчас вообще о другом подумала: был Андрей десантником, а становится гусятником!

– А он и платную рыбалку хотел на этой плотине сделать. Вот только клиентов откуда брать здесь? Ведь что Рамешки, что Сулиды в турлах находятся.

Плотина в Рамешках метров триста в длину. Когда проходили по земляной насыпи, увидели в середине водоёма голову какого-то животного – то ли бобра, то ли выдры. Вот и проснулась природа! Людям нынче тревожно – это да, а биосфера без людей отдыхает. Тут, в глуши, конечно, никто не изолируется, а в городах это заметно хорошо. Алеся вспомнила, как в 1996 году плотину то ли взорвали, то ли раскопали браконьеры, и пока вода выходила из водоёма, растянули сети и ловили рыбу. После этакой варварской акции лет десять здесь вместо полноводного пруда была маленькая зловонная лужа. Потом уж запрудили снова. Витя этой истории не знал, и Алеся была первой, от кого он об этом услышал.

Рамешки – историческая родина Алеси. Бабушка Вера и дедушка Иван, родители мамы, сюда приехали из Юрович в середине прошлого века, а родители отца и их родители, деды и прадеды родом именно из этой деревни. Многие поколения предков жили здесь. Да и Юровичи, хоть и в соседней стране, а вот же они, рядом. Отсюда всего одиннадцать километров. Алеся поймала себя на мысли, что, прожив почти месяц на родине, ни разу не побывала на кладбище. Нехорошо это. Надо съездить завтра.