Александр Аврутин - Когда солнце уходит за горизонт…

Мельников почувствовал, что кто-то дотронулся до его плеча. Обернулся – особист. Тот опять махнул рукой и тихо позвал:

– Пошли старшой, самолёт посмотрим.

Мельников хотел дослушать лётчика, но не спорить же с особистом.

Дорога до озера заняла всего пять минут. Картина, открывшаяся Мельникову, напомнила виденные им учебные фильмы об авиакатастрофах. Но то фильмы – зафиксированные на киноплёнке трагедии. А здесь реальный самолёт, реальные жертвы.

На берегу озера, уткнувшись носом в низкорослые деревья и наклонившись на повреждённое при ударе о деревья правое крыло, лежал огромный – длиною в пол футбольного поля и высотой в четырёхэтажный дом – самолёт. Консоль левого крыла оторвана. В фюзеляже видны пробоины от осколков.

Первым поднялся в самолёт особист, за ним Мельников и Егоров. Весь салон залит кровью; над каждым сиденьем висели кислородные маски; на полу разбитое бутылочное стекло.

– Товарищ капитан, – обратился Мельников к особисту, – лётчик, что комиссии докладывает, сбил «Боинг»?

– Нет, сбил его другой, из 365-го полка, в Африканде стоит. Босов фамилия. Командующий дал команду на уничтожение, он по корейцу ракетой «воздух-воздух» и жахнул. Но не сбил, а полкрыла оторвал. Вы же видели.

– А кто тогда лётчик? – спросил Егоров.

– Лётчик? – переспросил особист. – Анатолий Керефов. Он «усадил» корейца. Местный, подужьемский. Отличный лётчик, говорят.

– А что произошло с «Боингом» и почему вообще объявился у нас в Карелии? – спросил Мельников.

– Почему залетел к нам – комиссия решит. Но я знаю. Я ведь первым поднялся на борт. По-ихнему не соображаю, но хорошо один негр – закончил наш институт Лумумбы – переводил. Лётчик объяснил, что испортилось навигационное оборудование. Врёт, сволочь. Неужели летел и не видел, что солнце находится с другой стороны. Ему ведь надо в Америку лететь, на Аляске дозаправиться и на юг до своего Сеула. Темнит, кореец.

Особист задумался. На лбу появились морщины. Мельникову даже почудилось, он видит попытку особиста разложить в голове по полочкам все перепитии странного полёта «Боинга» из Парижа до озера Корпиярви.

– Ладно, кому надо, разберутся, – особист, похоже, ответил сам своим мыслям. – Ну чем, старшой, займёшься?

– Искать, – ответил Мельников.

– Вы тут не первые. Мои ребята поработали, перешерстили каждый закуток. Маршал Савицкий даже лично пилотскую кабину обшарил. Ничего не нашли.

– Может ничего и нет, – согласился Мельников. – Но раз прилетели, значит искать дальше. Я пойду вдоль правого борта, а Егоров – навстречу, но вдоль левого.

– Правый борт по ходу самолёта смотреть или как? – наморщил лоб особист.

– Нет, наоборот. Встать спиной к пилотской кабине, а я пойду по правой стороне.

– Ясно, вы ищите, я здесь постою, покурю, – особист достал папиросу и закурил.

Мельников удивился – какая разница где лево, где право, раз он вообще не собирался принимать участие в поиске. «Но чёрт с ним, этим капитаном, – подумал он и вспомнил песню Высоцкого: – Эх, капитан, никогда ты не будешь майором!»

Мельников и Егоров начали поиск: вставали на кресло и, освещая полку фонариком, тщательно проводили там рукой; спустившись, ощупывали кресла; становились на колени и прощупывали пространство под креслами. Ряд за рядом. Тщательно и неторопливо.

Но внезапно Мельников остановился: сам не понял почему. В мистику не верил, но кто-то дал команду – стой! На мгновение задумался, и вернулся к предыдущему, проверенному ряду кресел, на которые сквозь пробоины в обшивке самолёта падал солнечный свет. Снял с плеча спортивную сумку, опустился на колени и, с трудом протиснувшись к дальнему от прохода креслу, просунул руку под него. Несмотря на холод в самолёте и пронизывающий сквозняк, Мельникову стало жарко. Он поднялся, снял полушубок и аккуратно положил на кресло. Достал из сумки набор специальных отвёрток и, выбрав из него подходящую, опять полез под кресло. Вскоре он держал в руках небольшой, сантиметров десять на десять, металлический ящик чёрного цвета. От ящика в сторону оторванной консоли тянулись с десяток оборванных разноцветных проводов. Ящик здорово покорёжен, со следами от множества осколков.

Мельников подозвал Егорова:

– Не похож на «чёрный ящик».

– Да. Уж слишком чёрный, – ответил тот.

Особист, с интересом листавший красочный американский журнал – кои в большом количестве разбросаны по салону – с фотографиями полуодетых девиц, услышал разговор и подошёл.