Олег Иралин - Для кого встаёт солнце. Доблестным предкам посвящается

Наутро, когда поднявшееся солнце озарило белёсые вершины дальних гор, в ставку Тугоркана прискакал Кубар. Последние сутки он не покидал седла, не останавливаясь даже на ночлег, и теперь, едва не загнав коня, стоял перед ханами, глядя на них воспалёнными от бессонницы глазами. Воин уже передал послание Сырчана и ждал ответа, но Тугоркан не спешил.

– Что скажешь, славный Атрак? – спросил он прежде, обращаясь к царскому зятю.

– Пока здесь война, нет мне пути назад! – хмуро заметил хан. – Мой народ со мной, и много воинов моих пало в сражениях с огузами! Уйдём сейчас, до полного поражения врага – кто заплатит обещанное золото, кто принесёт их долю семьям?

– А что скажешь ты, мой верный товарищ? – обратил Тугоркан свой взор к Боняку.

Тот пожал плечами и беззаботно бросил:

– Атрак прав: обидно после такой трудной победы возвращаться в степь с пустыми руками! Только хотел бы я взглянуть на лица русских князей, появись мы перед ними! Особенно ты, Тугоркан! Слыхал я, что Святополк, после нашего отступления из-под Киева, повсюду разнёс весть о решающей победе. Даже признал в каком-то обезображенном трупе тебя и рыдал над ним, словно над телом любимого тестя!

– А что моя дочь?

– Не знаю! Надо думать, горюет.

Тугоркан вздохнул. У него их было две. Одну – старшую – он выдал замуж за Великого князя, желая мира с Русью. Но надёжного мира так и не вышло, а дочь, наверное, до сих пор тоскует по родным степям под косыми взглядами ненавидящих её людей! Каково живётся сейчас его любимице? Тяжёлые думы камнем легли на встревоженную душу, но хан прогнал их. Он хмуро взглянул на Кубара и произнёс:

– Зря ты скакал, пересекая бескрайние поля и крутые склоны гор, зря загонял коней! Нет больше места мне в родной степи! Те, за кого проливал я свою кровь, отвернулись от меня, и народ мой, тогда оказавшийся один перед лицом сильного врага, в поисках счастья теперь здесь.

– Тебя не поддержала знать, но Степь по-прежнему видит в тебе верховного хана! – возразил Кубар. – И заявила об этом, отдав в твой поход всех своих воинов!

– Они мои на войне! Но в родных кочевьях их голоса слабы в сравнении с теми, кто сейчас у власти! – отвечал хан.

Кубар ещё простоял, в ожидании, но скоро понял, что сказано всё. Он взглянул на своего вымотанного долгой дорогой коня и снова обратился к Тугоркану.

– Дай мне свежего коня, сейчас же поспешу обратно в надежде успеть к… Помочь своим!

– Оставайся! – предложил хан. – Что тебе в чужих родах? Твоя орда здесь, а с ней и твой кош. Правда, другой кошевой там у власти, но разве не найдётся место батыру на войне?!

– Прости, хан! – отвечал воин. – Когда я, залечив раны, вернулся с Руси, меня приняли в чужом роду, ибо я одного народа с ними. Как я брошу тех, кто в тяжёлое время приютил меня?

Тугоркан не нашёл, что возразить, и некоторое время молчал, отвернув лицо в сторону.

– Дайте ему лучшего коня из моего табуна! – наконец приказал слугам хан и повернулся к своей юрте. – И кумыса мне, да побольше! Идём в юрту, славные ханы. Пришла пора отведать нашего питья вместо той виноградной водицы, что подносят нам новые друзья!

Ханы ушли, и теперь вместо них гонца обступили кошевые, торопясь с расспросами, но он не мог уделить им много времени. Кубар снял заседельную суму и взялся за седло, но задержался, отстёгивая пряжку ремня. Он вспомнил ещё одно поручение хана Сырчана, которое пришло время исполнить. Через минуту воин уже перешагивал порог юрты, держа в руках пучок степной травы. Он положил его у ног сидящего на ковре хана и сказал:

– Вот последний наказ готовящихся к последнему бою ханов. Если Тугоркан откажется возвращаться в родную степь, то пусть этот ковыль напомнит ему о ней в далёкой земле!

Хан взял в руки ковыль и перевёл взгляд на потупившихся Атрака и Боняка. Кубар же, исполнив последний наказ, повернулся, собираясь покинуть юрту. Но едва он взялся за полог, как услышал резкий окрик: «Стой!» Воин обернулся и не узнал Тугоркана. Его глаза увлажнились, а лицо от прилившей крови стало пунцовым.

– Стой! – повторил он дрогнувшим голосом. – Мы возвращаемся назад, в родные степи. Лучше на своей земле костьми лечь, чем на чужой в славе быть!

После обеда остатки кыпчакской орды двинулись в обратный путь. За Тугорканом последовал и Боняк, но Атрак решил закончить начатое дело.

– Не могу я оставить зятя в тяжёлый час! – сказал он. – Брошу его – обреку на гибель и дочь, и Давида, и весь народ его!