Олег Иралин - Для кого встаёт солнце. Доблестным предкам посвящается

– Что будем делать? – спросил Милослав Вышату, но тот медлил с ответом.

– Сражаться! – опередил его Андрей. – Ведь затем и пришли!

– Правильно! – поддержал его юный Родион. – Перебьём этих поганых, как перебили вчера, и полоним всё, что кочует в степи до самой Волги!

– Говори! – поторопил князь воеводу, отчётливо осознав, что сейчас доверяет лишь ему одному.

– Я выслал разведку: оглядеться, узнать их силы и неохваченные участки. Дождёмся их и будем решать! – сказал Вышата, и князь согласился с ним.

Разведка не заставила себя долго ждать. Их командир, торчин, остановил перед Милославом запыхавшегося коня и спрыгнул на землю.

– Плохо дело, князь! – доложил он. – Всё перекрыли половцы – не проскользнуть. Сил немногим меньше нашего, а воины – не чета вчерашним. Одно нам на руку: не было этой силы в степи раньше, не иначе, пришли они из—за самого Каменного пояса на утомлённых походом лошадях.

– Тогда седлаем коней! – обрадованно крикнул князь. – Соберём в кулак всю конницу и прорвёмся, оставив этим пастухам их скот и женщин!

– А как же ратники? – возразил Вышата. – Нельзя бросать чёрный люд!

Повисло неловкое молчание, которое нарушил князь Андрей:

– А если попробовать через брод? Перейдём на тот берег. Хотя и отдалимся от Руси, да всё ж избежим окружения!

– Только и ждут половцы, когда мы разделим силы на оба берега. Наверняка ждут в укрытии, чтобы ударить с двух сторон при затянувшейся переправе! – сказал вырьевский воевода.

Взоры всех обратились к торчину, и он подтвердил, сообщив, что в балке за рекой замечено движение, и стаи вспугнутых птиц поднялись, не спеша возвращаться в облюбованные ими места.

– Значит, погибель?! – не то спросил, не то подытожил рыльский воевода.

– Мёртвые сраму не имут! – изрёк Вышата. – Сойдём с коней и будем биться пешими вместе! Сомкнув щиты, пробьёмся на Русь или усеем степь своими костями!

Его поддержали князь Андрей и тысяцкие, и всем стало понятно, что решать больше нечего. Дружинники спешились и заняли отведённые им места среди выстроившейся рати. Верхом остались только князья с воеводами и степняки-ковуи, но последних, зная о присущих им традициях ведения боя, никто не вздумал упрекать. К этому времени половцы закончили приготовления и двинулись вперёд, сужая кольцо окружения. Синее небо изрезали стрелы, и острые наконечники впились в красные щиты, зазвенели о шлемы и воткнулись в русичей, пробивая кольчужные кольца и пластины. Застонали раненые, но их тут же заглушил боевой клич пошедшей в атаку тяжеловооружённой конницы. Копейный удар взломал оборону вырьевцев, но вовремя подоспевшие ковуи встречным ударом остановили элитных всадников, не дав им развить успех. Тугоркан, воспользовавшись брешью в обороне русичей, направил подкрепление, но Вышата вовремя перебросил сюда сотню Еруслана, и она, крепкой стеной встав на пути, раз за разом отбивала наскоки лёгкой конницы, нанося немалый урон степнякам. Тяжёлая конница половцев обозначилась не только на участке обороны вырьевцев. Вот уже пятятся, изнемогая в жестокой сече, ковуи, вот уже, взломав боевые порядки рыльцев, со всех сторон наседают на их отдельные отряды половцы. Атаковав сразу в нескольких местах, степняки вклинились в ряды русичей, но более всех потеснили сборный полк княжича Родиона. Врубившись в него с ходу, степные витязи отбросили остатки его вглубь обороны и уже близки были к завершению бойни, но положение снова спас Вышата. Увидев нависшую над остатками родионовского полка угрозу, он снял две сотни ополчения и, теряя людей на каждом шагу, повёл их в тыл добивающих родионовцев степнякам. Те, сами не желая оказаться в зыбком, но всё же кольце, вынуждены были отвлечь часть своих сил, но и оставшихся вполне хватило на то, чтобы продолжить начатое, хотя и без прежнего успеха. Передовые всадники уже почти подобрались к княжескому стягу. Ржание коней заглушило крики и вопли, копыта топтали тела павших и ещё живых, изредка поскальзываясь в кровавых лужах. Уже полегло почти всё ближнее воинство князя, выделенное в поход Ровдой. Сложили головы оба его сына, но не покрыли позором честь своего боярского рода. Вот, пронзённый стрелой в шею, пал хорунжий Родиона, выронив стяг, но некому уж поднять его. Едва полусотня осталась рядом с княжичем, и встали плотным кольцом, заслонив его своими телами. Но уже нет дела храбрым всадникам до горстки сбившихся в кучку русичей. Заметив широкую брешь в изрядно прохудившихся боевых порядках русских дружин, Тугоркан вовремя воспользовался успехом. Он успел подвести сюда свежие силы и ударил в тылы ещё удерживающих свои места полков. В считанные минуты единая оборона русичей развалилась на отдельные островки среди скачущих со всех сторон кочевых воинов, рассыпающих смертоносные стрелы и сулицы. За обстрелом следовала атака. Под ударами копий и секир с обеих сторон падали в смятую траву воины, но когда волны атакующих откатывались, снова поднимался свист поражающих живые цели стрел. В первый же час боя рухнул пронзённый стрелой князь Андрей. Он, обильно истекая кровью, испустил дух на руках своего воеводы, и тот, видя, как тает на глазах его полк, повёл рыльцев в отчаянную, но совершенно бесполезную атаку. Встречный удар пеших ратей не удивил степняков. Им не в новинку было разделываться с подобными храбрецами. Их пропустили, заманивая в сторону от основных сил, и набросились со всех сторон, словно волки на отбившуюся отару. В считанные минуты резня закончилась, и те, кто не был обременён заарканенной добычей, устремились на ещё отбивавшиеся отряды русичей.