Борис Тумасов - Василий Темный

Князь Михаил Борисович на тех бояр озлобился, наделов земельных лишил, усадьбы на себя взял. И то, что не жаловал переметов, переходы бояр не прекратились…

Мысль одолевала тверского князя, ежели так и будет, то, видно, надо искать убежище у князя Казимира в Литве. Сам себя не раз спрашивал: к чему отец, князь Борис Александрович, пригрел слепого князя московского Василия с сыном Иваном в Твери, к чему приют дал, помог ему стол московский воротить и Шемяку изгнать? Воистину говорят, благодеяние наказуемо. Вот и получает он, князь Михаил, удары от зятя своего, великого князя московского Ивана Васильевича. Неблагодарен и племянник, молодой Иван. Ему бы, сыну Марии Борисовны, к Михайле с почтением относиться, слово за Тверь молвить, ан он московским духом дышит…

Вот тогда князь Михаил, таясь, отправил с верными людьми из Твери в Литву казну тверскую, и хоть понимал он, какая опасность нависла над его княжеством, но все еще теплилась надежда, что одумается великий князь московский, не посмеет к силе прибегнуть.

И когда дальняя сторожа сообщила, что московские полки стронулись и пошли к границам тверской земли, Михаил Борисович решился…

В полночь в сопровождении двух десятков гридней покинул он Тверь.

Едва выбрались из города на литовскую дорогу, что вела на Смоленск, взяли в рысь.

В поводу гридни вели запасных коней. Иные с походными вьюками.

Стучали копыта по сухой земле, и этот стук болью отзывался в душе князя.

Нет, не думал Михаил Борисович, что доведется ему искать убежища в литовской стороне у великого князя Казимира. Сейчас у тверского князя одна надежда, что литовский князь даст ему полки и он вернется в Тверь, изгонит московцев и, если будет такая возможность, сам пойдет на Москву.

Князь Михаил Борисович и поныне убежден, что не Москве, Твери надлежит быть собирателем российских удельных княжеств. И только коварство московских князей со времен Юрия Даниловича, а особенно Ивана Даниловича привели к возвеличиванию Москвы, а также передача ханом Узбеком великого княжения Владимирского князю Ивану Даниловичу.

А ведь не Москва, Тверь первой поднялась на борьбу с ордынским игом. Это в Твери великий князь тверской Александр Михайлович поднял городской люд против ордынцев, а московский князь Иван Данилович ордынцев на Тверь навел и город разорил…

Заново Тверь возродилась, людом обросла…

Скачет князь Михаил в Литву, скачут, следуя за ним, и его дружинники, но мысль одна не покидает. Если бы отец не поддержал ослепленного московского князя и не помог ему вернуться на великое княжение, разве бежал бы он, Михаил, сегодня искать защиты у литовского князя?

Князь Михаил Борисович не сомневался в верности принятого решения. Там, в Литве, он и приют сыщет, и жену, и Казимир поможет ему вернуться в Тверь на княжение.

Сентябрь на вторую половину перевалил, когда выступили московские полки.

Золотисто щетинилась стерня, и по утрам кричали перепела. В окружении слуг ехали московские бояре в броне, иные в рубахах кольчужных, в шлемах боевых. Подминая стерню лаптями, шли ополченцы. В поход шли, Тверь воевать.

По ополью скакали конные дворяне. Легкий ветер раскачивал святые образа, хоругви. Гремели бубны, звучали сопилки. Жарко. Пыль скрипела под зубами.

Позади войска несколько волокуш тянули пушкарный наряд.

Огромное войско вел на Тверь государь Иван Васильевич. Над Тверским княжеством беда нависла. От дикого крика московцев, конского топота раскололось небо, дрожала земля.

В Твери гудели и гудели набатные колокола… Горели в тверской земле села и деревни.

Подступила московская рать к Твери, встали полки под крепостными стенами. А напротив главных ворот в версте от города поставили орудийный наряд, готовый начать обстрел города.

У самого леса шатер великого князя московского, полк конных дворян спешился. Иван Васильевич, великий князь московский, призвал к себе немца, ведавшего пушкарным нарядом, велел город обстрелять.

Раздались первые орудийные выстрелы и пороховые тучи окутали стены, как из тверских ворот выступили бояре и епископ, направились к стоящему в окружении воевод великому московскому князю. Низко склонились, и епископ сказал:

– Не вели, государь, город стрелить, Тверь присягнуть те готова. А князь наш Михаил Борисович город покинул, в Литву подался.

Нахмурился великий князь Иван Васильевич:

– Почто же Михайло испугался, сам кашу заварил, а тверичам ее расхлебывать.