Владимир Фромер - Хроники времен Сервантеса

К вечеру, когда все небо покрылось тучами и начался проливной дождь, турецкий лагерь пришел в движение. Тысячи людей, как муравьи, тащили пушки и стенобитные орудия поближе к стене, заканчивали засыпку рва, волокли лестницы и веревки с крючьями, завершая последние приготовления к штурму. Защитники города ничем не могли им помешать.

В половине второго ночи султан приказал начать атаку. Грохот барабанов, звуки труб, цимбал и флейт внезапно вспороли тишину. Затрепетал в воздухе гигантский султанский штандарт, и тысячи солдат с воплями: «Ля иляха илля Алла» ринулись на стены с лестницами, веревками и крюками.

Мехмет тщательно продумал план битвы. Сначала он бросил в бой нерегулярные отряды башибузуков. Их задача — измотать противника, прежде чем будут введены в дело его лучшие войска.

Башибузуков около тридцати тысяч. Это пестрый сброд. В их рядах и преступники, скрывающиеся под турецкими знаменами от карающей длани правосудия, и авантюристы — любители наживы всех мастей и всех национальностей. Среди них немало выходцев из христианских стран. Здесь можно увидеть славян и венгров, немцев, итальянцев и даже греков, готовых сражаться против своих соплеменников за обещанную военную добычу.

Башибузуки атаковали вдоль всей стены, но только на участке башни Ликоса, где она основательно разрушена, они имели какие-то шансы на успех. В других местах башибузуки просто сковывали силы оборонявшихся, чтобы не дать им возможности перебросить подкрепления на наиболее уязвимый участок. Ну, а там то вздымался, то опускался целый лес копий и мечей. В тусклом свете дымящихся факелов видно было, как спешили башибузуки к стене, неся сотни лестниц. Их рубили мечами, швыряли в них огромные камни, десятками сбрасывали в ров, но они упрямо продолжали карабкаться наверх. У них не было выбора. Сзади поставлены заградительные отряды султана. Они убивали каждого, кто пытался покинуть поле боя.

Башибузуков, этот не имеющий ценности человеческий материал, Мехмет решил использовать до конца. Но их многочисленность только мешала им. В проломах стены образовалась страшная давка. Сдавленные плечами атакующих, убитые не падали сразу. Волна наступавших несла вперед их тела с раскрытыми ртами, в которых застрял предсмертный крик. Защитники вновь убивали их, уже мертвых. Заваленный трупами ров внизу стал похож на мозаику из человеческих тел. За спинами обороняющихся пылали несколько разрушенных артиллерией зданий, и тяжелые клубы дыма медленно поднимались вверх, унося с собой исчезавшие в черноте неба искры.

Защитники города пока брали верх, но Мехмет не ошибся в своих расчетах. Воинов Константина некому сменить, и усталость постепенно одолевала их. После двух часов ожесточенного сражения Мехмет приказал башибузукам отступить. Они понесли большие потери, но выполнили свою задачу, измотав противника. На короткое время воцарилась тишина, но чувствовалось в ней нечто зловещее. Не успели защитники города перевести дыхание, как дикие звуки труб и грохот барабанов возвестили о начале новой атаки.

На штурм пошли анатолийские отряды Исхак-паши. В отличие от башибузуков, они дисциплинированы, хорошо обучены, защищены кольчугами. Но, главное, свежи и полны сил. Под призывную музыку труб и флейт анатолийцы лавиной скатились с холма к воротам Святого Романа, сильно поврежденным артиллерийским огнем. В византийских церквях ударили в набат, но звон колоколов потонул в звуках канонады. В дело вновь вступила турецкая артиллерия, в том числе и гигантская пушка Урбана. Анатолийцы, как прежде башибузуки, не могли воспользоваться своим численным превосходством из-за узости пространства. Защитники города разили их стрелами, теснили в рукопашных схватках, швыряли в них камни, жернова, чаны, бочки — все, что могло убивать. И вот уже дрогнули анатолийцы, ослабел их напор.

Внезапно раздался страшный грохот. Это ядро из пушки Урбана ударило прямо в построенную защитниками баррикаду на стене и разметало ее. Поднялось громадное облако пыли, ослепившее осажденных. Сотни три анатолийцев, воспрянув духом, ринулись вперед с криками: «Город взят!» Но на помощь изнемогающим защитникам бросился сам Константин с остатками своей гвардии. Он весь покрыт кровью, несколько часов орошавшей его из отрубленных вражеских рук и голов, но на нем самом нет и царапины. Гвардейцы императора окружили прорвавшихся анатолийцев плотным кольцом и истребили — всех до единого.